Алан Гарнер - Волшебный камень Бризингамена

Снег теперь покрывал все на глубину фута, а в тех местах, где его намело ветром, - и значительно больше.

- Когда будут попадаться деревья, нарежем веток, чтобы сплести крышу, сказал Фенодири. - Только нам надо не терять ни минуты, ведь солнце село и уже становится опасно, дело к ночи. Если нам придется... Ой!

- Что?

- Т-ш-ш. Смотри!

За то время, что они ходили в сторону Ридсмира, нечто успело пересечь их путь, оставив следы, непохожие ни на что, когда-либо в жизни виданное Гаутером. Широкая борозда ярда в два длиной тянулась по снегу, а в середине этой борозды шли отпечатки босых ног. Каждая ступня состояла из длинного и острого большого пальца, а там, где должны бы помещаться четыре остальные, виднелся сплошной треугольный клин. Каждый отпечаток ноги находился на равном расстоянии один от другого - примерно в три ярда.

- Скорее, - выдохнул Фенодири, - только бы нам успеть!

Но при этом меч его оставался в ножнах.

- Умираю, хочу пить, - сказала Сьюзен. - Литр молока выпила бы сразу.

- Ой, замолчи, - простонал Колин. - Литром только губы смочишь.

Вода в ручье была такой ледяной, так от нее немело горло и ныли зубы, что пить ее оказалось невозможно. Во рту у них пересохло и ощущалась противная сладковатость от усталости.

Они мало говорили, беседа давно уже прервалась, ворочать языком не было сил. Они шевелились только тогда, когда немело и затекало тело.

Прошло минут двадцать после того, как Гаутер и Фенодири ушли; Сьюзен отсидела ноги, их кололо иголками, и она поднялась, чтобы немного размяться.

Она уже собиралась снова присесть на корточки, когда услышала какой-то шорох, точно кто-то пробирался по глубоком снегу. Она подумала, что возвращаются свои и встала на цыпочки, чтобы поглядеть поверх корней. И в этот самый момент налетевший шквал пронесся мимо, и снежная пелена вновь опустилась. Но за эту самую секунду Сьюзен успела подробно разглядеть то существо, которое шло мимо них ярдах примерно в десяти от того места, где она стояла.

Это существо очертаниями несколько напоминало женскую фигуру, только очень уродливо сложенную, ростом футов в двадцать. Она была зеленого цвета. Длинное плотное туловище с широченными бедрами опиралось на массивные ноги. Руки у нее были короткие, плечи тяжелые, кисть руки маленькая и тощая. Голова крошечная, вытянутая, не шире мощной шеи, на которой она сидела. Волос на голове не было, рот - едва заметная черточка, большой, грубо вытесанный нос начинался от самого лба и помещался между маленьких глазок - как два черненьких мазочка кистью. Одеждой ей служило спускавшееся до земли покрывало, которое облепляло фигуру, как мокрое белье. Сквозь покрывало слегка просвечивало тело. Казалось, что и тело, и одежда были одной и той же фактуры и цвета - зеленого. Точно статуя из полированного малахита. Но статуя эта передвигалась.

Сьюзен чуть не взвизгнула, но прежде чем она успела издать хоть один звук, сильная рука зажала ей рот, и Дуратрор швырнул девочку на землю.

- Лежи смирно!

Через некоторое время она, несмотря на то, что сердце ее громко стучало, расслышала, как медленные шаги замерли в отдалении.

- Ты видел это? - спросила Сьюзен шепотом.

- Видел. Надо найти брата. В следующий раз нам может и не повезти.

- Что такое? Что случилось? - спросил Колин, сидевший на корточках.

Но не успел он задать свой вопрос, как Фенодири и по пятам за ним Гаутер, шатаясь, вышли из темноты. Фенодири схватил Дуратрора за руку.

- Мара!

- Она только сию минуточку прошла мимо, - сказал Дуратрор. - Она нас не заметила. Еще недостаточно стемнело.

- И наши следы мара не разглядела. Пошли, мы нашли, где укрыться.

- Тогда что мы мешкаем?

Они проскользнули через долину так быстро, как только могли.

- Ну как, твое любопытство удовлетворено, фермер Моссок? - спросил Фенодири, когда Сьюзен, замирая, подробно описала виденное ею существо.

- Да, точно! - сказал Гаутер. - Но ради всего на свете, кто они есть?

- Женщины - тролли. Они отпочковываются от скалы и вновь возвращаются в скалу и сливаются с камнем, если только солнце застанет их на поверхности земли. Но по ночам они всесильны и убить их невозможно. Только наш ум может спасти нас теперь, и скажите спасибо, что его у нас больше, чем у них. Потому что мозги у мары настолько же ничтожны, насколько велика сила.

И тут же, как только он произнес эти слова, до путников донесся тоненький голос, напоминавший жалобный крик ночной птицы. Но было в этом крике что-то холодное и безжалостное, как в тех горных вершинах, которые высились у них за спиной.