Алекс Гарридо - Акамие, или Любимая игрушка судьбы

- Что ты говоришь? Так он жив?

- Живехонек! Он в Башне Заточения - я сам видел, как его закрыли в верхней темнице. Мой отряд лучников охранял его всю дорогу до Аз-Захры.

- Сколько радости ты принес мне, брат!

Эртхиа потупился.

Расстались они на рассвете, сговорившись о новой встрече и о том, что Эртхиа попытается подкупить стражу в Башне Заточения. Ему самому не меньше, чем Акамие, хотелось познакомиться с Ханисом. Знакомство с бесстрашным и гордым помогает человеку обрести эти качества в своей душе.

Евнух получил свой браслет, когда вывел Эртхиа с ночной половины. Низко кланяясь, он сказал:

- Если удовольствие, которое получил почтенный, велико, а иначе и быть не может, ибо Акамие - истинная и несравненная услада..

- Ты-то откуда знаешь? - зарычал Эртхиа, хватая его за пучок на голове.

Евнух часто заморгал.

- Я только хотел сказать... Не добавит ли почтенный еще немного в уплату за то, что не имеет цены?

- В следующий раз, - отрезал Эртхиа, краснея от злости и стыда.

Царевич Эртхаана разгладил пальцами лоскут, поданный ему черным рабом.

- Где ты, говоришь, нашел его?

- На подносе с драгоценностями, господин. Он спрятал записку под грудой колец и браслетов, которые каждый день присылает ему повелитель...

- А это? - Эртхаана ткнул пальцем в обрывки плотного алого шелка, из какого шьют кафтаны.

- Это - под его окном. Вечером, когда я пришел разбудить его, куст был весь зелен, а утром...

Эртхаана резко махнул рукой.

- Иди. И молчи об этом. Я щедро заплатил тебе - и еще заплачу. Сообщай обо всем мне - слышишь? - мне, и никому больше, хоть бы тебя спрашивал сам царь! Ты понял?

Раб бормотал что-то на своем неразборчивом языке, целуя ковер возле ног царевича.

- Поди, пока тебя здесь не застали...

Ведь у старших царевичей были свои покои в отцовском дворце, где они проводили некоторое время ежедневно, занимаясь делами в зависимости от того, что поручит им повелитель. Все, кроме младшего, имели свои дворцы, и ночные половины их не пустовали. Здесь же были комнаты, где они сидели с писцами и разбирали дела об управлениями царскими имениями и конюшнями, записки наместников, а также дела почтового ведомства, чтобы затем доложить царю свои мысли и выводы.

Так Эртхаана находился теперь в комнате, смежной с его кабинетом, во дворце повелителя.

Оставшись один, царевич расправил на ладонях записку. Алый шелк, взлетающие строки, рука к каламу непривычна... Вчера он видел алый кафтан на Эртхиа. Но может ли быть, чтобы юнец, подобный Эртхиа, зажегся страстью не к деве высокогрудой и грузной бедрами, а к усладе мужа опытного и искушенного в удовольствиях - мальчику тонконогому и изнеженному, благоухающему ночью подобно жасмину и спрятанному от солнца в сумраке опочивальни?

От горечи и досады Эртхаана впился зубами в лоскут. Как случилось, что младший стал первым? Да может ли быть? Чтобы невольник, знавший ласку повелителя, уступил юнцу и соблазнился неопытным, равным себе по возрасту? Может ли быть?

Но пиши эту записку Лакхаараа - так ли писал бы он?

Если донести об открывшемся отцу, виновного найдут, и схватят, и предадут суду. Но тогда не получить Эртхаане желаемого, ведь раньше, чем найдут вора, палачу отдадут нежного, обликом подобного нарджису и жемчугу, чтобы снял с него кожу целиком вместе с волосами. И кожу его повесят во внутреннем саду, чтобы все обитатели ночной половины увидели, и устрашились, и остереглись. Нежному позволят умереть самому, и никто не сократит его мучений. Но не в этом дело, а в том, что Эртхаана останется ни с чем.

Следовало выжидать, пока обстоятельства сложатся иначе, а до той поры собирать и сохранять доказательства вины наложника.

Переведя дух, Эртхаана спрятал записку и лоскуты от кафтана в шкатулку из слоновой кости, оправленную в серебро, прижал крышку сухими от жара пальцами. Он сумеет дождаться.

Но кое-что следует предпринять немедленно.

К клочьям алой тафты пристали белые нити. Если подобные когтям шипы разорвали рубашку, не миновали и кожи...

Эртхаана вышел в комнату, где сидели писцы, и продиктовал приглашение всем братьям собраться этим же вечером в царской бане, где они смогут отдохнуть и развлечься. Запечатав послания перстнем, он приказал срочно доставить их царевичам.

Пары дней хватило предприимчивому Эртхиа, чтобы договориться с начальником стражи. И хотя царевич уже озабоченно прикидывал, надолго ли хватит его военной добычи, он был доволен: жизнь его наполнилась заботами более значимыми, чем охота да опостылевшие уроки учителя Дадуни. И то сказать, учитель уже не казался ему никчемным старым словоплетом. Он довольно толково разъяснял все, чего Эртхиа не удавалось понять с первого раза, - а это было очень важно, ведь понятное легче запомнить...