Гарри Гаррисон - Черное и белое

- Сколько тебе потребуется времени, чтобы твои материалы попали в газеты или на телевидение?

- Минимум две недели. И тут я рассчитываю на вашу помощь.

- Ты все получишь. Но только через месяц. К тому времени эти материалы не принесут никакого вреда, потому что мы перебазируемся в другой район. А как ты вывезешь их из страны? Они ужесточили контроль после того, как венгры продемонстрировали фильм о резне в гетто Нового Орлеана.

- Точно сказать не могу. Но я оставлю вам адрес, куда надо доставить пленки. Потом, полагаю, они прибудут в Европу с дипломатической почтой дружественного государства.

- Видать, не такое оно и дружественное. Хорошо, - он вернул Бруно диктофон. Дождь перестал, но туман все еще висел над землей. May May посмотрел на небо, прищурился. - Мне сказали, что ты частенько молишься. Попроси Бога, чтобы дождь не прекращался, а туман не рассеивался. До заката еще три часа.

- Позвольте спросить... "зачем нам туман?

- Он защищает нас от самолетов и вертушек. Ты должен понимать, что мы - партизаны и сражаемся с армией. Наше единственное преимущество в том, что наши отряды - нерегулярные войска. Главный недостаток врагов - в чрезмерной организованности. По-другому у них и быть не может. У них есть командная вертикаль и приказ должен поступать с самого верха. У них не может быть людей, думающих самостоятельно, иначе воцарится хаос. А нам хаос только помогает. Эти большие военные умы наконец-то, пусть и с неохотой, признали, что по ночам дороги контролируем мы. А потому они должны пользоваться дорогами исключительно в дневное время. Слово "день" накрепко засело у них в головах. И теперь они зачастую не замечают, что иные дни для нас ничуть не хуже ночей.

- Как сегодня?

- Ты улавливаешь мысль. Мы наносим удар и уходим. Конфискованные ценности направляются в одну сторону, мы - в другую. Военные находят наши следы и бросаются в погоню. Следам они не очень-то верят, они теперь ни во что не верят, но особого выбора у них нет. Какое-то время мы ведем их за собой, чтобы им было чем заняться до захода солнца, и на этом наши отношения заканчиваются. К утру мы исчезаем, захваченные нами трофеи исчезают, и мир возвращается к нормальной жизни, - он сухо усмехнулся, произнося последние слова.

- Тогда мы.., образно говоря.., приманка?

- Можно сказать и так. Но помни, приманку обычно кладут в ловушку.

- Не могли бы вы объяснить?

- Подожди, и все увидишь сам.

- Белый просыпается, - послышался позади чей-то голос.

Все остановились, дожидаясь носильщиков. Офицер уже открыл глаза и настороженно смотрел на негров.

- Поднимайся, - приказал May May. - Ты уже можешь идти, нечего лежать в детской люльке, - и протянул руку. Офицер ее словно и не заметил, перекинул ноги на землю, встал, его шатало.

- Фамилия?

- Эдкинз, лейтенант, войсковой номер 10034268.

- Что ж, Эдкинз, лейтенант, ты уже начал задумываться, а почему мы не оставили тебя на дороге, учитывая, что ты ранен? Мы ведь нечасто берем пленных с собой, не так ли?

Офицер не ответил, хотел отвернуться, но May May ухватил его за подбородок и с силой повернул к себе.

- Лучше тебе поговорить со мной, Эдкинз. А не то я могу сильно усложнить тебе жизнь.

- Так вы пытаете пленных? - Голос твердый, ровный, привыкший командовать.

- Обычно - нет, но на войне много чего случается, не так ли?

- О чем ты говоришь? Я предпочитаю называть происходящее уголовно-коммунистическим мятежом.

Бруно не мог не восхититься поведением офицера. Он не знал, как повел бы себя в аналогичной ситуации.

- Называй все это, как ты хочешь, Белый, как тебе больше нравится, продолжил May May. - По мне, это война, ты - на одной стороне, я - на другой. А во время войны чего только не бывает. И обычно плохого. Ты слышал, что произошло в Элленвилле?

Лицо лейтенанта чуть дрогнуло. Глаза чуть сузились. Бруно заметил все это лишь потому, что пристально наблюдал за ним. Но голос совершенно не изменился.

- Много чего произошло в Элленвилле. Ты о чем?

- Пошли. - May May отвернулся от лейтенанта. - Скоро прилетят вертушки, а до цели нам еще несколько миль.

Какое-то время все шли молча. Носильщики шагали рядом с лейтенантом, с винтовками на изготовку. Минут через пять May May остановился, приложил ладонь к уху.

- Уж не вертушка ли? Али, достань слухача, разберись.

Али закинул винтовку на плечо, извлек из кармана миниатюрный приборчик. Оливковый цвет корпуса указывал на его армейское происхождение. Сунул наушник в ухо, развернул акустическую антенну. Все наблюдали, как он медленно поворачивается на триста шестьдесят градусов. Наконец он посмотрел на May May, кивнул.