Глеб Киреев - Бэтмен возвращается

Поезд медленно двигался по улицам от дома к дому, всякий раз забавно фыркая и выпуская кольца белого дыма, когда останавливался возле подъездов. А из подъездов выбегали клоуны, они держали в руках еще не проснувшихся маленьких детей, которых они только что похитили из их теплых кроваток. Они грубо забрасывали их внутрь холодных зарешеченных вагончиков и бесшумными тенями растворялись в ночной тьме, бежали к другим домам. А в холодном мерзком поезде стоял разноголосый крик детей, нагло вырванных из тепла и уюта.

На месте машиниста сидел сумасшедший бородач с горящими, как у маньяка, глазами. Это был тот самый преступник, который на днях расстрелял из шестиствольной турели рождественскую елку на Готэм-Плэйс. Рядом с ним сидела маленькая обезьянка, одетая в костюм жокея.

Мрачная процессия остановилась у двухэтажного особняка мэра. Тяжелая дверь бесшумно открылась и на пороге появился отвратительный толстяк, держащий под мышкой крепко спящее невинное дитя. Размеренным шагом он подошел к яркому вагончику и, положив ребенка на низкую крышу, начал открывать огромный амбарный замок, висевший на холодной решетке. Ребенок горько заплакал.

Из кроваво-красного паровоза показалась бородатая морда, которая прорычала в ночь:

— Ну, пошевеливайся там! У нас мало времени.

Мартышка скакала на соседнем сидении.

Вопль ужаса застрял в горле мартышки. Тупо глядя прямо перед собой, она тихонько скулила. Бородач поднял глаза.

На стене дома напротив в слабом свете уличных фонарей отчетливо была видна огромная тень Бэтмена. Она медленно подняла свои могучие руки, расправляя черный широкий плащ, похожий на крылья гигантской летучей мыши. Бородач зажмурил глаза.

— Ну, долго ты там?! — уже не осмеливаясь высунуться, гаркнул он в темноту, выпуская пар.

— Нет, — услышал он голос откуда-то сверху. Тот голос заставил его затрепетать.

Вдруг к нему на колени упала отрезанная голова толстого клоуна с застывшей на ней предсмертной улыбкой. Последнее, что увидел он в конце своей грязной жизни, был Бэтмен.

— Приехали, — прошептал тот.

Тело злодея, обмякнув, застыло на месте. Из маленького отверстия на лбу бесконечно тянулся тонкий стальной трос.

Пингвин вытолкнул Макса Шрекка из «утки» на мокрый бетон своей резиденции.

— Сейчас начнем веселиться, — отшвыривая цилиндр и зонтик, пообещал он.

Стоящие рядом клоуны подхватили Макса под руки и поволокли к огромной клетке.

— У меня кончилось терпение, Макс, — нахально заорал Пингвин. — Всю свою долгую жизнь я разрабатывал этот гениальный и оригинальный план. Годами, представляешь? Годами я мечтал совершить это. В своих снах я каждую ночь видел ту картину, которую ты увидишь сейчас.

Клоуны втолкнули мистера Шрекка за стальные прутья, заперли двери висячим замком и стали поднимать клетку над бордово-черным грязным бассейном. Вот она застыла над отвратительно смердящей водой на толстой цепи, переброшенной через бетонную балку сводчатого потолка.

Макс достал платок и прикрыл им лицо.

— Что такое? Не нравится запах? — поинтересовался Пингвин, злобно хихикнув. — Это твоих рук дело, Макс! Водичка эта с твоих странных заводов, которые когда-нибудь захлебнутся в собственном дерьме. Совсем как ты сегодня.

— Ты сошел с ума, Освальд, — выдохнул Шрекк.

— Нет, — монстр покачал изуродованным указательным пальцем, — я просто люблю цирк. Тебе тоже это должно понравиться, когда ты сам увидишь, как это здорово. Представляешь, самые многообещающие дети Готэма умрут прямо сейчас!

Пингвин подошел к узким мосткам, переброшенным через бассейн.

— Они пойдут вот здесь стройной цепочкой. Будут идти и падать, падать в воду… Боже мой! Как это красиво и поэтично! Ты спросишь, как мне их сюда заманить? О-о-о!

Пингвин подошел к большой металлической бочке и вытащил из нее большой красно-белый зонт. Раскрывшись, пестрый купол начал медленно вращаться в трехпалой лапе, наполняя зал нежной мелодией. На ниточках, привязанных к концам шпилек, висели красочные игрушки. Вся эта конструкция напоминала детскую карусель в луна-парке.

— Ну что? Нравится? Такая маленькая пингвинья хитрость, Макс. А ты будешь смотреть, как детишки будут тонуть в отравленной тобою же воде. А потом присоединишься к ним.

Пингвин принялся приплясывать, любуясь вертящимися игрушками.

— Сюда, детки, сюда! За мной, — кривлялся он, пританцовывая в такт мелодии.

На верхней площадке длинной бетонной лестницы, ведущей к двери, служившей ранее служебным входом, появилась небольшая обезьянка. В маленьких лапках она держала большой спелый банан и аккуратно сложенный лист бумаги. Осмотревшись, обезьянка сбежала со ступенек, протягивая Пингвину свернутый лист.