Вера Чиркова: Убить зверя

– Угу! – крепче сжимая её пальчики подтверждаю я.

– Так вот, он здесь, я его сразу узнала. А теперь он меня не узнал.

– Ни плащ! – приказываю я.

– Не буду, не буду! Он тут рядом, познакомься!

Кто рядом? Ах, да отец Тези! Очень приятно! Интересно, а ему приятно видеть, как дочка сидит рядом с полутрупом, нежно пожимая ему ручки?! Только теперь до моего сознания доходит, что я больше не прежний, здоровый и сильный молодой человек. Я теперь инвалид, и, возможно, даже слепой инвалид. Я осторожно вытаскиваю пальцы из руки Тези, слушая, как вызвавший у меня столько негативных эмоций голос многозначительно говорит:

– Я Гай. Гайерт Март, отец Тези.

– Угу! – вежливо мычу в ответ, пытаясь понять, на что намекает этот Гай?

И в этот момент пещера сотрясается от недальнего взрыва. На мои повязки сыпятся камушки, вызывая волну боли. Стон вырывается у меня прежде, чем я успеваю стиснуть оставшиеся зубы. Тези осторожно снимает с меня осколки, Кен кричит чтоб все отошли от двери. А где-то в глубине лабиринта гремит еще взрыв, потише и сразу раздается вой сирены. Что же там у них такое происходит? Друзья сгрудились около меня, прикрывая от новых обломков, и тут новый взрыв раздается у самой двери. От толчка моя голова дергается и я проваливаюсь в черноту.

– На счет три ты просыпаешься, – говорит знакомый голос и считает: Раз, два, три!

Я открываю глаза и говорю другу:

– Привет, Мишель!

– Привет, – отзывается он, – сосредоточенно рассматривая что-то в своих приборах. Потом с тем же выражением рассматривает меня и осторожно спрашивает, – Как себя чувствуешь?

Я пожимаю плечами. Нормально вообще-то. Глаза немного режет с непривычки яркий свет, да слегка тянет розоватые полоски молодой кожи на пальцах, а так – все отлично.

– А что помнишь? – осторожно спрашивает Мария.

– Привет! – повернувшись на голос, я рассматриваю ее. Все так же молода и хороша, а между нами, ей скоро двести. Много лет назад мы договорились звать друг – друга только по имени, хотя на самом деле она моя мать. – Все помню.

И только тут понимаю, что я действительно помню все!

– Как тебя зовут? – серьезно и слегка напряженно спрашивает Мишель.

– Арт, – кратко отвечаю я, и видя, как кривятся его губы, задумчиво продолжаю, – Артез Рази, старший коммуникатор особого отдела межгалактической службы ОПРП.

Мишель облегченно вздыхает и, закрывая прибор, бурчит:

– Когда-нибудь я пристукну тебя за идиотские шуточки!

– Лучше расскажи, что я пропустил! Последнее, что я помню, – это взрывы в лабиринтах.

– Мария расскажет. И, если хочешь, не тебе одному. – Обещает Мишель, выходя из комнаты.

– А кому еще? – невинно интересуюсь я.

– Своих новых друзей ты еще не забыл? – лукаво интересуется Мари.

– А разве они здесь? – безразлично интересуюсь я, чувствуя, как бешено забилось сердце.

– И не только новые, – смеется она, – но и хорошо забытые старые! Пересядь-ка с этого кресла, чтоб не испугать их!

Да, действительно, специальное медицинское кресло может вызвать подозрение, что перед вами неизлечимый инвалид, хотя в наше время таких не бывает. Но ведь не все осведомлены об этом?! И что мне вовсе не двадцать пять лет, как я думал в последние полгода, и что я никогда не был простым искателем самоцветов?!

– А может и нужно испугать?! – задумчиво бормочу я, не вставая с кресла.

Мария вмиг оказывается против меня.

– Если ты действительно так думаешь, – рычит она, – ты либо жесток, либо трус!

Я смотрю в гневные выразительные глаза и ясно понимаю, что именно за это я ее и уважаю.

– Я тебя люблю, – констатирую, поднимаясь с кресла – но я против матриархата!

– Я тоже, – заявляет она, следя, как я, еще немного прихрамывая, топаю к дивану, – но и против патриархата, кстати!

И, устроившись рядом, бросает в свой мику команду дверному автомату.

Широкая дверь отъезжает в сторону и я вижу их всех разом. Все так непривычно чисты и нарядны, что это их даже немного смущает. Увидев нас, они останавливаются и не сговариваясь, пропускают вперед Тези. Она напряженно вглядывается в меня, недоверчиво покачивая головой и неуверенно делает несколько шагов в мою сторону. И вдруг замечает Мари, по хозяйски устроившуюся рядом. Так знакомо взмахнули ресницы и окаменело личико, что невыносимо больно кольнуло сердце. Забыв про еще побаливающую ногу, я срываюсь с дивана и поймав начавшую разворот Тези, мягко говорю ей, подталкивая к дивану:

– Знакомься, это моя мама.