Станислав Коронько - Игрушка богов

Тимур ещё сильнее прижался к двери. Виновато опустив голову, ответил:

— Да, наверное…

— А я ведь намекал, что мне нужна твоя помощь. Не просил, но намекал.

— Да, теперь я это понимаю. — Тимур сглотнул комок в горле. Ещё ниже опустил голову. — Ты всегда был слишком гордым, чтобы о чём-нибудь просить.

— Два месяца не такой уж и большой срок, но я уже тогда понял, что никогда не остановлюсь. Я не такой сильный, как ты, я не мог побороть свои привычки.

— Я не знал. Ты всегда и во всём был лучше меня.

— Я пытался, — признался Гарик. — Все эти два месяца я пытался справиться с собой. Но один.

Захотелось исчезнуть, испариться. Сбежать- немедленно, куда угодно. Лишь бы эта пытка прекратилась.

Да, можно зайти в любую дверь и остаться там навсегда. Выбрать какой-нибудь приятный момент жизни и раствориться в нём. Или же отдаться инстинкту. Любому. Хотя бы вот тому, во второй комнате. Вечное наслаждение и удовлетворение- наверное, это не так уж и плохо.

Нельзя. Совсем недавно только чудо помогло избежать подобной ошибке. Повторять её- нельзя.

— Прости, что не услышал тебя, — попросил Тимур. В горле першило, по щекам текли слёзы, но надо было держаться. Почему так надо- Тимур не знал. Просто чувствовал, что потом будет легче.

— Да, ты остался глух к моей беде, — с укором произнёс Гарик. — И ты до сих пор не подозреваешь, что я не мог просто так превысить дозу.

Тимур резко посмотрел в лицо мёртвого друга. Оно было слегка усталым, печальным и ехидным. Как и всегда.

— Да-да, Тимка. Я был не настолько пьян, чтобы так облажаться. Да и как ты думаешь, зачем я вылез к вам на улицу, если у меня всё было при себе. Ведь не пиво же пить…

— Значит… — слабым голосом произнёс Тимур.

— Ага. Я пришёл попрощаться. И ты знал об этом. Но боялся признаться себе, что твоё бездействие убило меня. Ты убил меня.

Тимур до боли сжал кулаки. Глядя прямо в глаза Гарика, сказал:

— Да, я не помог. Да, я виноват. Моё равнодушие убило и тебя, и ту женщину. Я не сделал, что должен был. И я никогда не прощу себя за это. Я буду вечно носить эту вину. Я буду вечно помнить эту ошибку. Чтобы больше никогда её не повторить. И мне кажется, у меня начинает что-то получаться. — Тимур отлип от стены, надвинулся на Гарика, заставив того отступить назад. Голос приобрёл твёрдость, стал насмешливым. — Спасибо тебе, Эзекиль. Твоя помощь неоценима. Ты мне очень помог.

Лицо Гарика исказила гримаса удивления.

— Что? Какой Эзекиль? Это же я, Гарик. Мы дружили сколько себя помним. Даже в садик один ходили. Помнишь, как нас однажды посадили в угол за шкафами за наши проказы. А мы там сидели и придумывали всякое, рассказывали друг другу разные истории. Нам так понравилось сидеть в этом углу, что потом мы сами постоянно заползали туда и больше не пускали к себе никого. А воспитательница потом всё пыталась отучить нас забираться в этот угол, чтобы можно было бы посадить в него кого-нибудь другого. Но у неё так ничего и не получилось. Помнишь?

— Помню. — Тимур резко придвинулся к лже-Гарику, двумя руками толкнул его в грудь, откинув к двери в ещё один кусочек памяти. — Я всё помню. И знаю- Гарик никогда и ни за что не стал бы винить меня… что бы я не натворил. Он бы поддержал и объяснил, в чём я был не прав. Он был мне настоящим другом. А ты, железяка, так этого и не понял. Ты впитал в себя личности и воспоминания многих людей, но человеком от этого ты не стал. Потому что не понял, что же на самом деле значат доверие и участие.

Гарик ухмыльнулся, провёл перед своим лицом раскрытой ладонью- и оно вдруг поменялось: отросли волосы, чуть потемнели глаза, немного удлинился нос, расширилась нижняя челюсть, слегка втянулись скулы.

Потребовалось несколько секунд, прежде чем до Тимура дошло, что теперь он смотрит в своё собственное лицо.

Затем изменились рост и телосложение- двойник чуть пополнел и стал ниже. Начала меняться одежда.

Не дожидаясь завершения метаморфозы, Тимур развернулся и решительно направился окну света в конце коридора.

— Куда намылился, Тимурка? — Эзекиль догнал его и теперь семенил за спиной.

— Да кое-какие дела остались.

— А-а-а, всё ещё надеешься помочь той маленькой сучке…

Тимур оставил провокацию Эзекиля без ответа. Даже не оглянулся.

Хранитель же не унимался и медовым голосом продолжал:

— А знаешь, Тимка, почему ты помогаешь Диане? Я тут покопался в тебе и кое-что понял. Хочешь расскажу? Конечно же, хочешь… Так вот, слушай. — Эзекиль выдержал торжественную паузу. Забежал за правое плечо Тимура, поднёс голову к его уху и проникновенным шепотом, звучавшим даже громче обычного голоса, заявил: — Тебе абсолютно плевать на ребёнка. После смерти той женщины и Гарика ты пообещал себе больше никогда не быть равнодушным. И тебя нисколько не волновало, куда ты влезешь и к каким последствиям приведут твои действия. Ты просто хотел доказать себе, что изменился в лучшую сторону. Дабы снять чувство вины за загубленные тобой жизни. А тут такая возможность- новый мир, несправедливость, сильный обижает слабого! Вот ты и вклинился. Но не ради неё- ради себя! Чтобы тебе самому больше не было бы больно.