Александр Гейман - Завоевания Кхаммы

Кхамма сидел на вершине и раз в тысячу лет чистил свой клюв об эту гранитную гору. Песчинки гранита слетали вниз, на его кости - там, в каменном кресле, и мало-помалу песок засыпал его целиком. Но это ещё не было концом - мир менялся, в Фенамоа приходили новые народы и расы, несколько раз сменилось все небо, давным-давно никто не помнил даже имени Фенамоа или Коловита, - а Кхамма продолжал раз в тысячелетие чистить алмазный клюв о гранит. Он молчал. Иногда он вспоминал свои мучения и пытки там, на камне, от рук Сильных - и теперь они казались ему блаженством. В конце концов наступил конец света, и все исчезло - кроме его, Кхаммы-ворона, и этой гранитной скалы. Кхамма в последний раз почистил клюв о глыбу и понял, что теперь пришло время и его конца. И тогда ярче тысячи солнц вспыхнул ослепительный белый свет, и все взорвалось...

- Кхамма! Кхамма! Очнись! Врата Иасонда открылись, - пищал Атри. - Ну же, Кхамма-тарремец, соберись с силами!

Кхамма с трудом разлепил веки. Он долго не мог сообразить, кто он и что с ним, и наконец, стал осознавать себя и мир вокруг. Вечная полутьма черного солнца отступила - в открытые ворота проникал яркий свет из нового, последнего мира. Кхамма поднялся с места и пошевелился, разгоняя кровь. Потихоньку он пришел в себя и огляделся по сторонам. Вокруг не было, конечно же, никаких следов схваток и крови - все пережитое оказалось только мороком, испытанием. И он его выдержал!

Кхамма не увидел и песчаного холмика над телом Айи подле каменного кресла, но уже не удивился этому. Он пошел к воротам, и Атри неожиданно запел походную песню воинов Тарремы. Тонкий голосок браво вытягивал мотив и вдруг - оборвался на полуслове. Это произошло, когда Кхамма миновал ворота.

- Что случилось, Глазок? - спросил человек.

Атри не отвечал. Кхамма вынул его - на бронзовой поверхности появилась трещина наискось через все зеркальце.

- Значит, ты ушел последним, Глазок, - проговорил Кхамма.

Он стоял на берегу последнего моря, и все было так, как он уже видел раньше - в Восточном море в Кво и в пещерах Унь и во дворце Велемихи. Пологий берег, уходящий вправо и влево, прибой, накатывающий на белой песок, и арка прямо в море, и радужная сверкающая дорожка, бегущая к арке от самого горизонта, где восходило восьмое - радужное - солнце. Оно было то белым, то золотистым, то лазурным, а то переливалось всеми цветами сразу, и красивей этого Кхамма не видел. Сам не зная почему, воин вслух произнес строку, дарованую сборщиком имени:

- В анорийских полях расцветают люденские маки...

Но в этом мире было все же кое-что, чего Кхамма не замечал ранее на картинах: в небе вновь парил Глаз. Он вдруг весело подмигнул Кхамме - и пропал. А прямо перед Кхаммой появился высокий старик с молодыми глазами и открытой улыбкой.

- Вья! - узнал Кхамма.

- Обычно меня зовут Иасонд, - поправил старик. - Ты прекрасно справился, воин Кхамма, и сделал всего одну ошибку. У Горы вихрей тебе следовало попросить меня дать тебе ветку молниевого дерева, и тогды ты сразу бы вышел на этот берег.

- Кто ж мог знать, - устало отвечал Кхамма.

- Ничего, ты все равно прошел, - похвалил Иасонд. - Молодец! Ты выдержал у моих Врат столько, сколько не мог никто из созерцателей Унь. Это - лучший из твоих подвигов, великий воитель Кхамма.

- Ты - тот Глаз, что сопутствовал мне в Фенамоа? - спросил Кхамма. Ты помогал мне, но почему?

Иасонд засмеялся.

- Ты не поверишь, Кхамма из Тарры, но причина проста. Ты - и есть я. Разница в том, что я знал это, а ты - нет.

Кхамма ошеломленно молчал.

- Но я - только простой смертный, человек с мечом. Я не умел и не умею ничего из тех чудес, что ты посылал мне - там, в Фенамоа, и здесь, вымолвил он наконец. - Без волшебного меча и зеркальца я не достиг бы ничего.

Иасонд снова весело рассмеялся.

- Кхамма, все волшебство было только в твоем воображении - да ещё в пересудах людей Фенамоа. Твоя волшебная мазь была обычным барсучим жиром. Но ты верил, что она дает неуязвимость в бою - и достигал неуязвимости. Зеркальце говорило твоим собственным голосом, позволяя тебе услышать то, что ты знал внутри себя. А когда ты видел в нем нечто далекое, то в это проникала твоя собственная мысль, легкая на крыло. Что до Кхаммагита, то правильно сказал звездочет И - это просто хорошая работа хорошего мастера. Я вмешивался в твой поход лишь какую-то пару раз, Кхамма, - в основном, я только затащил тебя в пещеру с кладом.

- Но зачем? - спросил воин. - Ты хотел изгнать нелюдей из Фенамоа, верно?