Энцо Стриано: ПБ 7-71

Один Гуидо был мрачнее тучи, лицо его стало землистым, дряблым. Он сидел в ванной комнате на табурете, бессильно свесив руки и прислушиваясь к радостным крикам. Смотрел, как игроки, намылившись, плавают в зеленой ароматной воде и, словно шаловливые мальчишки, брызгают друг в друга.

Мартелли уже оделся и сейчас беседовал с Клаудио:

— Знаешь, этот завтрашний банкет мне очень некстати. Иначе бы я утром уехал с женой и детьми на курорт.

— Конечно, — согласился Клаудио и вынул сигарету, первую за весь месяц. Но тут он заметил Гуидо, сидящего в углу, и с улыбкой спросил:

— Теперь можно, да синьор?

— Да, теперь можешь, — невозмутимо ответил Гуидо. — Отныне можешь делать все, что тебе вздумается.

— Жаль, что состоится это торжество, — вздохнул и Клаудио. — Не то бы и я сегодня же уехал отдыхать с семьей. Когда новый сбор?

— Десятого июля, — ответил Мартелли. — Всего месяц дают на отдых. Но виноват тут синьор тренер, — с улыбкой заключил он. — Когда я играл в «Лацио», нас собирали только первого августа.

— Так лучше, — возразил Клаудио. — Иначе потеряем нашу превосходную форму. Применили бы мы аутотренинг раньше, то и первенство страны выиграли бы. Разве я преувеличиваю?

— Ни капли, — согласился Мартелли. Его голос затерялся в криках и воплях, которые совсем оглушили Гуидо, словно прикованного цепью к табурету.

Никто, даже сам Пьеро Бевилаккуа, никогда не испытал действия ста доз ПБ 7-71 сразу.

Никто, кроме Гуидо Кальдоро.

Это тоже своеобразный рекорд.

Но какую они вызывают реакцию?

Чтобы это узнать, нужно отыскать Гуидо. Только он в полдень уехал. Выйдя из раздевалки, он помчался домой. Жена и Джорджана отправились к старикам. Он сам их отослал, пообещав, что непременно отвезет после матча на клубный праздник.

На столе своего кабинета он оставил чек на сумму, равную полученной премии, и еще — аккредитив на все его банковские счета. Затем умылся, переоделся, натянул легкую майку, голубые джинсы и новые кроссовки.

Ему придется много ходить, очень много. Из деревянной шкатулки, которую он прятал за книгами, извлек пакетик с чудодейственными кубиками. Их много, но он почему-то решил, что ему хватит ста. Остальные он выбросил в уборную. Один за другим. И вот уже ощущает во рту запах леса и ягод.

Испытывает приятную истому во всем теле, смеется, неудержимо хохочет, как расшалившийся ребенок.

У него хватило сил проверить, оставил ли он все принадлежащие ему вещи дома. Портмоне, ключи от машины, зажигалку, сигареты, носовой платок, самопишущую ручку, сумку. Все, все. С собой он не должен брать ничего. Ему не терпится пуститься в путь, пройти, пробежать все дороги, обойти все горы и берега земли. Скорее, скорее!

Он открывает дверь, в два прыжка одолевает лестницу, вот он уже на аллее, выбегает за ворота.

В каком направлении идти?

Неважно, это не имеет значения. Перед ним две дороги сразу. Какую же из них выбрать, какую?

Да все равно, лишь бы идти, бежать вперед. Потом свернуть на другую, затем — на третью, четвертую. Выскочить на площадь, на автостраду, на тропинку. Нестись вдаль легко, словно ты стал воздушным.

Главное, что ты больше не чувствуешь ни ног, ни груди, ни рук, ни головы. Становишься удивительно легким, почти невесомым. И у тебя не болят ни сердце, ни мускулы, ты ощущаешь всю полноту жизни. Несешься все дальше и дальше, быстрее ветра, легкий как пушинка.

Когда его нашли, он, казалось, спал и улыбался во сне. Сидел, уровнив голову, у стола в своем кабинете. Игроки подняли его, он и в самом деле был легким-прелегким, легче даже пушинки. Казалось, будто перед ними не человек, а бесплотное, неземное существо.

Перевел с итальянского Л. Вершинин