Алексей Дроздов - Флеш Гетт

Гость смотрел, не мигая, на плафон светильника за спиной Александра Наумовича.

- Они исчезли.

Наступила пауза.

- Сколько их там было?

- Трое. Исчезли двое, третий - это была "наружка".

Александр Наумович взял сигару, стряхнул пепел и, встав с кресла, подошёл к тяжёлой бархатной шторе, закрывающей стену.

Он думал.

- Махов носитель не нашёл. Кроме этого носителя, где ещё хранилась информация?

- Больше нигде.

- Да, конечно. Они носитель не нашли, перерыли всю квартиру, торопились. Чтобы не терять время, унесли системный блок целиком... Значит, мы рассчитали верно и носитель нашёл журналист. Что вы думаете об убийце, или убийцах?

- Махов говорит...

- Махов, Махов! Я спросил ваше мнение, Анатолий Павлович, ваше! - резко оборвал его хозяин.

- Виноват. Я думаю, что это Гордон, они ведут похожие работы. И, кроме того, есть ещё другие данные.

Александр Наумович молча отодвинул штору - за ней показалась карта Москвы.

- Час назад я получил сводку ФСБ. Вот здесь, - он ткнул в край карты концом сигары - нашли сгоревшую машину, и в ней два трупа. Это были ваши люди, Анатолий Павлович. Из этого я могу заключить, что это не Гордон.

- Извините, Александр Наумович, но мне необходимо знать, почему вы сделали такое заключение.

Хозяин вернулся в кресло, к коньяку.

- Нет, свои соображения я оставлю при себе, с вашего позволения. Я сказал вам это, исходя из пожелания - чтобы вы оставили Гордона в покое и искали в другом месте. Можете считать это приказом.

Хозяин - непосредственный руководитель департамента, в котором Анатолий Павлович занимал один из руководящих исполнительных постов - любил мягкость, граничащую с грубой авторитарностью. Эти два начала переплетались в нём причудливо и неожиданно, и нельзя было предугадать, что он имел в виду всякий раз, когда он приглашал подчинённого к себе "на ковёр".

Аудиенция была закончена. Когда гость ушёл, Павлов (такова была фамилия хозяина кабинета) сел в кресло и одним махом допил коньяк. Он поставил рюмку на стол и стряхнул несуществующую соринку с кожи подлокотника кресла.

Он не сказал гостю, что ещё два часа назад ему стало известно по официальным каналам министерства. Системный блок обнаружился в криминальной квартире в ходе оперативных мероприятий отдела по борьбе с наркотрафиком. Хозяев (или хозяина) в указанной квартире не было, но кроме исчезнувшего системного блока там обнаружили некие документы. Были вызваны люди из разведки, и более детальный осмотр квартиры дал свои результаты.

- Никто не знает, что мы здесь, - Лерка задумчиво вертела в руках флэшку.

- Ну и что? Стоит нам что-то предпринять...

- Что ты имеешь в виду?

- В каком смысле? Ах, да.... Ну, хотя бы передачу этой информации в СМИ, или... Да, ладно, это глупость.

- Вот и я о том же. У нас только один выход, Андрюш.

- Какой?

- Продать это, - она помахала флэшкой в воздухе.

Андрей замолчал, соображая.

- Ну и конечно не здесь, - добавила она.

- Хорошо. Что ты предлагаешь конкретно?

- Мне нужна связь - Интернет, спутник. Мы сейчас уезжаем к моему этому...приятелю, знакомому, там у него с этим всё в порядке. Когда он вернётся - поможет с документами и с остальным.

- Да, пожалуй ты права. А что будет с этим? - он кивнул на ГЕТТ.

Валерия нахмурилась - это ей тоже шло.

- Павел Юрьевич, если это разбить, то за какое время возможно восстановление прибора?

- Ну, за пару недель, если будут в наличии все компоненты. А зачем разбивать?

- Так нужно. Сейчас его существование однозначно для нас опасно.

- Уничтожить можно проще, зачем разбивать. Нужно всего лишь отключить блокировку загрузочного отверстия, и....

- И?

- Тогда защита АЧК разрушится ровно через тридцать две минуты, и здесь засияет тысяча Солнц. Что будет дальше - сказать трудно.

Валерия решительно сунула флэшку в карман джинсов.

- Павел Юрьевич, вы пойдёте с нами, если не хотите, чтобы с вами случилось то же самое, что и с Бекманом.

- Я понял, Валерия. Ну что же, я готов.

- Тогда отключайте вашу защиту.

Скульптор помедлил секунду, и, вздохнув, отсоединил от Кольца одному ему ведомый проводок. Раздался щелчок и из Кольца вырвался ослепительно белый луч, тонкий как игла. Он упёрся в стену, и из штукатурки вверх потянулась струйка синего дыма; стена горела.

- Всё, пойдёмте, - взволнованно произнёс Казанков.

Мегаполис жив одним днём.

Он существует одним мгновением, "здесь и сейчас", он пренебрегает прошлым. Что было - умерло, оно уже не имеет значения. Мнемозина не живёт в выхлопах миллионов авто, она слепнет от неистовой рекламы и задыхается в потоке латентной грубой информации.