Татьяна Тихонова - Сборник рассказов

Прокопий хихикнул, поглядывая в сторону призрака, неподвижно застывшего в ожидании минуты, когда скрипач тронет струны…

Скрипач присел на стул. Скрипка лежала на его острых коленях, морщинистая рука привычно-бережно придерживала тонкий гриф… Мутный взгляд старика безразлично смотрел в пустоту поверх голов. Он ждал. Играть ему не хотелось. Давно. Он устал от полуголодной, бродячей жизни, от чужих домов, где его никто не ждал, а по полу бегали толстые крысы и гуляли пронизывающие сквозняки. Прошло безвозвратно то время, когда он мог, шутя, будоражить толпу или повергать ее в беспросветное уныние, лишь тронув струны. Прошло и то время, когда он, наконец, смирился с тем, что его талант иссяк, словно горный, пронзительной чистоты родник, так и не дав ему засверкать всеми гранями такой сладостной, долгожданной славы… Старик давно перестал себя жалеть, теребя душу неистребимой обидой на потерянных в одночасье друзей, на переставших охотиться за ним женщин, на весь мир, забывший про него в миг… когда струна привычно дрогнула под его рукой и… отказалась следовать за ним, за его волей…, дрябло звякнув в ответ…

Когда он стал слышать этого полоумного домового, который сейчас бормочет где-то рядом, он уже не помнил. Но в один из смутных, пьяных вечеров, когда мир сужался до круга вокруг дрожащей свечи, сзади прозвучало "…пьяный дурак!" Поиски ни к чему не привели, только так уж повелось, что домовой стал таскаться за ним с квартиры на квартиру, а утром на столе лежал сухарь и стоял стакан воды… А он за это вынужден был выслушивать брехню старого домового. Конечно, старого… ведь говорил он также, как сказал бы сам музыкант…

…Этот зал был ничуть не хуже и не лучше того, где сидел старый скрипач в ожидании минуты, подходящей для вступления в разговор его любимой скрипки, потому что это был тот же самый зал, — просто столы гоблинского заведения были не видны глазу простого обывателя… И сейчас здесь тоже никому не было дела до музыканта, готового заиграть, кроме, пожалуй, двоих… нет, все-таки троих… Ей, прозрачное лицо которой было невозмутимо и мертвенно, было не все равно.

Она напряженно следила за ним, вглядываясь в тысячный раз в эти знакомые черты.

Музыкант, наконец, приложил теплый от его рук инструмент к подбородку, и, в который раз ожидая чуда, тронул струну и замер…

Девушка не двинулась с места…

Звук расстроенной скрипки неприятно резанул густой, затхлый воздух кабака…

Старик качнул головой, — чуда не произошло…

Девушка не шевелилась…

Смычок задрожал в неуверенной от разочарования руке, и дребезжащая мелодия поползла, прерываясь на плохо натянутой струне, раня не душу, а ухо… Но слушателям было все равно, они знали, что скрипка этого музыканта давно умерла…

…Прокопий поерзал на стуле и хохотнул нервно, выдавая свое смущение от плохой игры хозяина, да и хозяином-то он вроде не был, потому что гном выбрал его сам, увидев, однажды, как тот сидит со скрипкой на коленях в пустеющем зале, равнодушно уставясь в угол. Тогда домовой понял, что скрипач слеп…

— Видишь ли, Лекка, — сказал он, посматривая на неподвижного призрака, — … Так вот, о чем я? Да, ты — не прав… Это необычная история. Где это видано, чтобы инструмент не слушался своего хозяина, а тот как безумный таскался с ним по всему свету, вызывая жалость и презрение?

Скрипач вздрогнул. Водя смычком по струнам, он устало слушал, как выводит собственной рукой польку, за которую раньше не дал бы ломаного гроша. И слушал болтовню домового… Приглушенный голос Прокопия бубнил где-то совсем рядом, и слова больно ранили, хотя казалось, что он уже давно привык к унижению и даже находил в нем для себя утешение…

— А Арлен Во был очень хорош собой в молодости, — продолжал домовик, — и скрипка будто оживала в его руках, только что не разговаривала… Люди толпами приходили его слушать, надо было видеть окостеневшую от ужаса или плачущую толпу, чтобы понять, что ему было дано во владение чудо. Ну, мы-то с тобой понимаем, что это такое, — пожал он плечами, — а люди — просто сходили с ума от его игры на обычной скрипке. В общем, уже потом, после всей этой истории я услышал, — скрипочка у него была необычная! Хозяин у нее был, — великий мастер. Делал он замечательные скрипки, и не было ему равных в этом, да только некому было играть на них. Умер он от нищеты с этой вот самой скрипицей в руках, и прилепилась его несчастная душа к ней… Никто не знает, случайно ли встретились эти двое, или Арлен прослышал про скрипку… Это… — Прокопий кивнул головой в сторону призрака, — дочь мастера…