Энн Маккефри - Корабль-партнёр

— Цена некоторых видов информации, — назидательно сказал Полион, — куда выше, чем стоимость книги и времени, необходимого, чтобы ее прочесть. Я могу распечатать для тебя правила сингулярной математики, но ты не заплатил цену за ее понимание — а эта цена составляет несколько лет обучения алгебре пространственных трансформаций плюс достаточно ума, чтобы производить вычисления во множественных измерениях.

— Ну, давай, — подзадорил его Блэйз. — Это не так сложно. Даже я знаю теорему Байковского.

— Сказано, что континуум С локально сжимаем до М тогда и только тогда, если для каждого эпсилон большего нуля и для каждого открытого множества Д, содержащего С, существует гомеоморфизм h от М на М, который раскладывает С на множество диаметров, меньших, чем эпсилон, и идентичность которого по М составляет Д, — быстро процитировал Полион. — И это не теорема, это определение.

Нансия молча, с легким интересом следила за дискуссией. Математика сингулярности была ей не в новинку, но по крайней мере когда ее пакостные пассажиры говорили о математике, они не пытались довести друг друга до ручки. К тому же на Нансию произвело впечатление, что Полион достаточно хорошо усвоил теорию сингулярности, чтобы суметь процитировать определение Байковского по памяти. Среди капсульников во время обучения устойчиво курсировал слух, что ни один мягкотелый не может реально понять многомерное расщепление.

— Истинная основа теории расщепления, — вещал тем временем своим слушателям Полион, — это то, что следует из этого определения. А именно, лемма Зерлиона: что нашу вселенную можно расценивать как набор локально сжимаемых континуумов, каждый из которых содержит по крайней мере один неразлагаемый элемент.

Фасса дель Парма надула губы и послала свою игровую иконку через все поле несколькими короткими, резкими рывками.

— Очень важная информация, я в этом уверена, — саркастически произнесла девушка, — но следует ли нам, всем остальным, платить за то, что мы ее слушаем? От всей этой теоретической математики у меня голова болит. И не то чтобы это для чего-то пригодилось, например для анализа нагрузки или тестирования материалов.

— Это вполне годится, чтобы доставить нас в систему Ньота за две недели, а не за шесть месяцев, птичка моя, — ответил ей Полион. — И это действительно довольно просто. Говоря для непрофессионалов, теория сингулярности просто показывает нам, как расщепить две широко разнесенные области подпространства в последовательность сжатых пространственных характеристик, у которых один общий неразлагаемый элемент. Когда подпространства становятся сингулярны, они словно бы пересекаются в этом самом элементе — и когда мы выходим из расщепления, то хлоп! — и мы вместо Центрального подпространства оказываемся в Веганском.

Нансия почувствовала удовлетворение от того, что подавила свое побуждение присоединиться к разговору. Ее соученики по Лабораторной школе были правы относительно мягкотелых. Полион знал все верные слова из курса сингулярной математики, однако вся базовая теория у него в голове безнадежно перепуталась. И было ясно, что он не понимает вычислительных проблем, стоящих за этой теорией. Чистая топологическая теория может доказать существование последовательностей расщепления, однако для того, чтобы на самом деле провести корабль через все эти последовательности, требуется огромная линейно-программная оптимизация, выполненная в реальном времени и без малейшего допуска на ошибку. Неудивительно, что мягкотелым не доверяют пилотировать корабли через сингулярность!

— Я с тобой согласна, — обратилась Альфа к Фассе. — Ску-учно это. Даже история Ньота и то интереснее, чем изучение математики.

— Ну конечно, ты так думаешь, — отозвалась Фасса, — особенно учитывая, что эта система была открыта и названа твоими сородичами. — Легкая ухмылка на ее лице подсказала Нансии, что эта реплика была шпилькой в адрес Альфы. Нансия быстро просканировала все свои данные по системе Ньота, однако не нашла никаких объяснений относительно того, почему семейство Герца-Фонг должно как-то особо интересоваться этой системой.

— Суахили — язык рабов, — надменно возразила Альфа. — Он не имеет никакого отношения к племени Фонг. Мой народ пришел с другого края континента — и мы никогда не были в рабстве!

— Кто-нибудь даст мне карту этого разговора? — горестно спросил Дарнелл. — Я понял еще меньше, чем из лекции по математике, прочитанной тут Полионом.