Александр Тюрин - В мире животного

— Ладно, ты собрался в каждой заднице затычкой быть, а чего ты от меня-то хочешь? — наконец перебил Пузырев. Во время расцвета моего ораторского искусства он или звонил по телефону, или изучал газеты, или зевал. — Ты бы лучше сходил, подстригся, вон какая кутерьма на голове.

— Я ничего не хочу. Я просто озвучиваю своим ртом ваш внутренний голос. Для Моисея этим занимался Аарон. Я уверен, то, что было с нами, только разминка, десерт, буфет. Пока попортили добро лишь там, где много щелей и двери хиленькие. Но у неприятеля способности день ото дня увеличиваются, в отличие от нас. Гады развиваются не как-то душевно и психически, а вполне физически. Нам ведь никто не поможет, государственные мужи и пальцем не шевельнут. Вернее, заботу они все-таки проявят, прикажут аккуратненько совать нас в мешки. Может, в виде поощрения за хорошее поведение, спрячут в холодильник. Легко будет с нами общаться, когда мы скопытимся.

— Это все бездоказательно, одни вопли. Если все наоборот, то тогда я еще поверю, — скучным голосом стал усмирять Пузырев. — Ну, закончил страстную речь номер один?

— Вещдоки сгребаются подчистую и сдаются в контрразведку людьми из СЭС. Можно сказать, органы идут в органы. Но чтобы СЭСовцы ничего не положили в карман, с ними ездит надзирающий. Я видел его физиономию, на ней все написано. Собирательство — вот чем нынче увлекаются спецслужбы и секретные лаборатории.

— Ну, допустим. Если так, значит, умные люди, столь непохожие на нас, накопят сведения, покумекают и выложат народу необходимую правду. А пока не торопятся, чтоб пресса не бесилась, не нагнетала, — вид у Пузырева был по прежнему откровенно незаинтересованный.

— Но почему правда опаздывает, а с "трупным материалом", с разбоем все зашибись? Может, кое-кому слишком надоели приличные самостоятельные люди?

Пузырев по-прежнему реагировал вяло:

— Не расстраивайся, мы с тобой, братец, неприличные люди. Я — делец на час, но хоть завтра чепчик с кокардой натяну. А ты вообще, сторож у крыльца. Ты мне предлагаешь вопить: "Пусть сильнее грянет буря" и выпускать страшный дым из порток. Зря, мы ведь не любимцы народа, не мозг и сила класса. Мы делаем, что велят, а потом становимся в очередь к кассе, где дают деньги. Пока что велят не пускать в этот теремок преступный элемент; про мышку-норушку, лягушку-квакушку и прочих гадов в контракте ни слова. Понимаешь, мы контракт читаем, а не сказки.

— Понимаю. Разрешите пожелать вам хорошего контракта на охрану общественных уборных от преступного элемента.

— Ты меня не уязвил, Санька. Если хороший, то станем сторожить от осквернения и один отдельно взятый толчок. Вообще-то содержательный получился разговор. Кстати, о чем мы говорили?

Не дождавшись отклика, я закрыл дверь кабинета с другой стороны и сел на трамвай, везущий домой. Жалко, что приличные люди думают только о себе и никогда не сбиваются в кодлы и мафии. Несколько часов после такой беседы был даже не против, чтоб кто-нибудь меня скушал. Пусть хоть кому-то будет прок.

Мой ночной сон разрубил пополам бодрый, похожий на меч, голос Пузырева. Уж такого наглого звонка долго не забуду. Я натянул рубаху на тридцать процентов, носки на пятьдесят, штаны на десять — это рефлексы сработали — лишь потом схватил трубку.

— Где ты был, я тебя искал все время? Сейчас, товарищ Саша, облегчи голову, поруководи. Давай указания по проведению комплекса защитных мероприятий. Я договорился с правлением технопарка и гениальным директором, то есть генеральным. Ну, смелее начинай: углубить и укрепить то-то и то-то…

— В темное время суток только блатные паханы указания дают, — не сумел избавиться от недоброжелательства я.

— Если будешь кривляться, уволю. Не когда-нибудь, а завтра пойдешь сторожить сортиры, — изуверским тоном предупредил Пузырев.

— О, это совсем другой разговор. Охотно поруковожу. Лет сто никем не командовал, вернее, меня давно никто не слушается, кроме солнца на небе. Итак… самый лучший вариант защиты — это обмазаться ядом и дать себя скушать…

А потом я поведал то, что всплыло на поверхность разжиженного храпом ума-разума в моей разгромленной, похожей на Шевардинский редут, квартирке. О бронированных дверях и замках на люках мусоропроводов. О мощных решетках на отверстиях вентиляционных шахт. О зацементированных трещинах в подвалах и вычерпанной там воде. О вышвырнутом шматье и другой параше. О двух сплошных периметрах датчиков, по прилежащей территории и нижним помещениям. Ну и все такое.