Марианна Алферова - Золотая гора

"Боже, зачем я это делаю? — пронеслось в мозгу. И тут же услужливо всплыл ответ: — Я очень устал. Я больше так не могу жить…"

— Сюда, сюда, яблочный мой, — позвал его худенький быстроглазый паренек, со сморщенной, будто печеной, кожей на щеках.

Ловкие руки впихнули Иванушкина в кресло и водрузили на голову экранирующий шлем. Оператор провел пальцем по золотистой панели, внутри машины что-то заурчало, и вспыхнула цепочка ласковых огоньков.

— Эй, Шустряк, каков клубень? — крикнул оператор, хлопотавший возле соседнего кресла.

— Сейчас поглядим! — пробасил Шустряк, ухватил один из электродов и вложил его в отверстие шлема, как раз у виска. — Ого, тут есть чем заняться! — Шустряк жадно сглотнул, ткнул пальцем в красную кнопку на боковом пульте, вложил во второе отверстие электрод и крикнул: — Перекачка!

… Иванушкин почувствовал легкое головокружение, комната качнулась и замерла под углом, отчего появился страх соскользнуть в темноту. Поплыли перед Иванушкиным какие-то картинки из детства, двор в городе, помойные баки, немытые окна, и в окнах пролитое закатное солнце… чахлое деревце, стремящееся куда-то прорасти, и запах пережаренного лука, который вечно плыл из полуподвальной квартиры, явственно почудился в воздухе мены…

— Ты про девочку свою первую вспомни, — шепнул Шустряк.

От Шустряка тоже пахло чем-то горелым и жирным. Но вместо девчонки вспомнилась почему-то Иванушкину соседка из крайней комнатушки, что два месяца умирала в одиночестве, срастаясь гниющим телом со старинным диваном. И когда вошли к ней наконец, то увидели черное нагое тело с огромным животом и иссохшими тряпками грудей. И по дивану ползали черви…

Иванушкин очнулся. Казалось, прошло мгновение, а Шустряк уже снимал с него шлем и с присвистом выговаривал:

— Первый сеанс закончен. Придешь через три дня.

— А сейчас куда?

— Как куда? — затрясся от смеха Шустряк, и вновь заговорил басом: — В кассу! Фики получать!

Все это Иванушкин помнил до мельчайших подробностей. Помнил, как купил в магазинчике мены новую куртку на пеновате и тут же надел вместо засаленного ватника. Потом взял банку маргарина, потом коробку карамели и женский серебристый комбинезон с оторочкой искусственным мехом… бутылки, коробки, коробочки и пакетики…Счет все не кончался…Сигареты, спички, брелоки…Еще остается… Тогда добавьте плитку белого шоколада, его так любит Дина…

…Тающий во рту молочный шоколад с розовой начинкой. Ив отламывал дольки и вкладывал в жадно раскрытый рот Дины. Огромный блестящий мешок с мены, наполненный чудо-дарами, преобразил крошечную убогую времянку. Не чувствовалось ни холода, ни сырости, не смущала наледь на окнах, и уже не казался тусклым свет самодельной лампы, которую нельзя брать в руки, потому что на ладонях после этого остаются черные пятна, а потом образуются красные незаживающие язвы.

— Вечный светильник в другой раз бери, — увещевала Дина, — и непременно "Филипс", а не какой-нибудь китайский самопал.

Они курили одну за другой сигареты и пили тягучий ликер из темной пузатой бутылки. Иванушкин, правда, предлагал сбегать к соседям и поменять тюбик помады и сигареты на бутылку черноплодной бражки, но Дина разозлилась и закричала в голос: как можно мешать чудесный ликер с мерзкой огородной брагой! Иванушкин как был, так и останется навсегда огородным чучелом. Вместо бражки выпили еще по рюмочке ликера и примирились.

Дина раскраснелась, глаза ее сверкали, и вся она наполнилась удивительным жаром — скинула ватник и свитер и бегала по времянке в одной прозрачной кофточке и коротких белых брючках, и не могла налюбоваться на удивительные вещи, созданные где-то в ином мире, а, может быть, и в ином измерении.

— Боже мой, я же красавица, Ив, взгляни, какая я красавица! восклицала она, глядясь в тусклое зеркальце на стене.

Внезапно глаза ее наполнились слезами, а крошечные ручки сжались в кулачки. Закусив губу, она придирчиво оглядела свое отражение.

— Сволочи ползучие, — прошипела она, и глаза ее холодно и странно блеснули. — Почему они там, а я здесь? Почему?

— Динуль, дорогая, я тебе столько добра принес, а ты и не рада, вздохнул Иванушкин и полез за новым сувениром в свой сказочный мешок.

Но мешок был пуст… Иванушкин напрасно шарил по дну мешка — все исчезло… Все… Он огляделся. И Дина исчезла. Времянка была пуста… Лишь хлопала наружная дверь, да завывал ветер, пытаясь сорвать крышу…

…Ив дернулся всем телом и проснулся.