Пол Андреотта - Сладкий вкус огня

- Когда?

- Ну... сейчас, наверное.

У Аллио были широкие пальцы, которыми он то и дело совершал круговые движения, словно поглаживал воображаемые хрустальные сферы, подвешенные на невидимых нитях. У него была наголо обритая голова и лицо того типа, который обычно называют интересным: изборожденное медицинами, но добродушное. Он покачал свой маятник над фотографией Ким, над картой в том месте, где я красным кружком обвел Тузун. Потом перешел к фотографиям Терезы, сделанном Феррером. Маятник отклонился в противоположном направлении.

- Меня бы очень удивило, если бы эта девушка сказалась ведьмой, заявил Аллио. Одну из фотографий он осмотрел более тщательно. - Она красива.

- Да, - сказал я, - очень.

- Вы говорите, она всегда носит на себе что-то зеленое?

- Всегда.

- И все вещи у нее в доме расположены косо?

- Меня всегда удивляло, как они не падают.

- Вы читали какие-нибудь книги, прежде чем прийти ко мне?

- Я читал вашу и еще несколько.

- И вы обнаружили те признаки, которые упоминаются в этих книгах?

- Да, думаю что так.

- Вы - жертва собственного воображения.

- Но...

- Подождите... Вы на девяносто пять процентов жертва своего воображения, и на пять процентов вы правы.

- А маятник, - вспомнил я, - почему он отклонился в противоположную сторону?

Аллио пожал плечами.

- Тот маленький конвертик с фотографией и прядью волос, возможно, и не был у вас похищен, не так ли?

- Возможно.

- Не могли ли вы действительно потерять его в амбаре? Или он просто выпал, когда вы открывали бумажник?

- Вполне возможно.

Он положил фотографию и долго смотрел на меня, не говоря ни слова.

- Вы любите ее?

- Какое это имеет значение? - спросил я, после того как оправился от изумления.

- Большое.

Аллио встал и прошелся по комнате. Я наблюдал за ним, и хотя он не произнес ни слова, я знал, что он имеет в виду: вся эта история держится лишь на моих иллюзиях.

- Но моя жена действительно больна.

- Ну-ну, болезни бывают от многих причин. Как зовут ту девушку?

- Тереза.

- Тереза, - повторил он. - На таком расстоянии магическое воздействие маловероятно. Видите ли, города рассеивают вредоносные излучения, потому что сами полны ими, и в результате радиус действия оказывается мал. Если только... - и он продолжал, словно сам не верил в свои слова, - если не произошел контакт между вашей женой и Терезой... Я имею в виду помимо вас.

- Нет, это исключено.

- Не могла ли Тереза завладеть каким-нибудь предметом, принадлежавшим вашей жене?

Я задумался.

- Нет. Если только она не похитила волосы.

- Хорошо. А могла какая-нибудь вещь Терезы прикоснуться к вашей жене?

- Что вы имеете в виду?

- Допустим - я не знаю - допустим, она написала вам.

- Она никогда мне не писала.

- Но, может, вашей жене? Она могла просто послать ей... пустой конверт. - Внезапно он повысил голос: Запечатанный конверт!

- Зачем?

- Воск - лучший проводник человеческих флюидов. И если устроить так, чтобы жертва коснулась воска, на котором запечатлен образ...

- Какой образ?

- Изображение... Что случилось?

Я вскочил, не в силах оставаться на месте.

- Можно еще раз прийти к вам?

- Приходите, когда хотите.

Ему пришлось еще раз повысить голос, потому что я уже был на лестнице.

Я вернулся в центр Парижа. "Пробка на бульваре Дидро и улице Риволи, избегайте Больших бульваров" - объявил звонкий девичий голос по радио в машине. Я был слишком взволнован, чтобы придумать какой-то другой путь, и надолго застрял в массе автомобилей, которые, подобно моим мыслям, продвигались вперед судорожными рывками с длительными остановками.

Когда наконец я добрался до офиса Ким - ее стол был одним из четырех в комнате - там сидели четверо посетителей. Двое молодых мужчин держали на коленях раскрытые папки и, перелистывая страницы, возбужденно разговаривали по-английски.

Я сделал ей знак выйти - и немедленно. Моя мимика не терпела никаких возражений. Когда Ким вышла, я шагал взад-вперед перед дверью лифта.

- Что случилось, Серж? Что с тобой? У меня самый разгар приема.

Я положил руки ей на плечи.

- Мне нужна твоя помощь. Пожалуйста, постарайся вспомнить.

- Что вспомнить?

- Примерно полтора месяца назад. Вскоре после того, как я вернулся из Тузуна. Постарайся вспомнить одно утро... Постой, я знаю, это было, когда ты осталась в постели на следующий день после уик-энда у Сторков.

- Ну и что?

- Я, как обычно, пошел и собрал почту.

Мои слова сопровождались энергичными жестами. Я наклонился, словно собирая письма с пола, как это происходило каждое утро в течение последних четырех лет. Когда звонила консьержка, примерно в четверть десятого, я обычно был в ванной. Потом с полотенцем на шее я шел собирать письма, просунутые под дверь и, возвращаясь, быстро просматривал их. Большинство писем было для меня, а остальные я передавал Ким, которая еще лежала в постели.