Уильям Гибсон - Красная звезда, орбита зимы

Сантехник скривился, затем покачал головой:

- Я не говорю по-китайски.

Стойко протянул ему лист распечатки.

- Это - транскрибированный разговорный китайский. "Я ЖЕЛАЮ ДАТЬ ПОКАЗАНИЯ. ОТВЕДИТЕ МЕНЯ В БЛИЖАЙШЕЕ ЯПОНСКОЕ КОНСУЛЬСТВО".

Ухмыльнувшись, Сантехник запустил руку в гриву жестких от пота волос.

- А как насчет остальных? - спросил он.

- Ты думаешь, мы затеяли все это ради тебя одного? - скорчила гримаску Татьяна. - Убедись, чтобы китайские службы новостей получили все документы из этого пакета, Никита. А уж мы позаботимся о том, чтобы весь мир узнал о том, как Советский Союз намеревается отплатить за службу полковнику Юрию Васильевичу Королеву, первому человеку на Марсе! - Она послала Сантехнику воздушный поцелуй.

- А как насчет Филипченко? - спросил Уманский. Вокруг лица неподвижного солдата плавали несколько капель свернувшейся крови.

- Почему бы тебе не забрать этого дурака несчастного с собой? - сказал Королев.

- Пошли, дубина. - Ухватив Филипченко за форменный ремень, Сантехник утащил его за собой в люк "Союза". - Я, Никита по прозвищу Сантехник, оказываю тебе величайшую услугу в твоей презренной жизни.

Королев смотрел, как Стойко с Уманским задраивают за ними люк.

- А где Романенко с Валентиной? - спросил он, снова сверяясь с часами.

- Здесь, мой полковник. - В люке другого "Союза" появилось лицо Валентины, вокруг него колыхались ее светлые волосы. - Мы просто проверяли корабль, - хихикнула она.

- На это у вас хватит времени и в Токио, - одернул ее Королев, - Еще несколько минут, и во Владивостоке с Ханоем начнут поднимать перехватчики.

В люке появилась обнаженная мускулистая рука Романенко и рывком утянула Валентину внутрь. Стойко и Гришкин задраили люк.

- Пейзане в космосе, - фыркнула Татьяна.

По "Космограду" прокатился гулкий удар - это стартовал Сантехник со все еще не пришедшим в себя Филипченко. Еще удар - и любовники тоже отбыли.

- Идем, друг Уманский, - сказал Стойко. - И прощайте, полковник!Парочка направилась вниз по коридору.

- А я с тобой, - ухмыльнувшись, сказал Гришкин Татьяне, - в конце концов, ты ведь пилот.

- Ну нет, - отозвалась она. - Полетишь один. Разделим шансы. За тобой присмотрит автоматика. Только, ради бога, не трогай ничего на панели управления.

Королев глядел, как она помогает ему устроиться в последнем "Союзе".

- В Токио я поведу тебя на танцы. - Это были последние слова Гришкина.

Она задраила люк. Еще один гулкий раскат, и из соседней стыковочной сферы стартовали Стойко с Уманским.

- Поторапливайся, девочка, - сказал Королев. - Мне бы очень не хотелось, чтобы тебя сбили над нейтральными водами.

- Но ведь вы остаетесь здесь один, полковник, один на один с врагами...

- Когда здесь не будет вас, уйдут и они. Надеюсь, вы поднимете достаточно шума, чтобы заставить Кремль сделать хоть что-нибудь, что не дало бы мне умереть.

- А что мне сказать в Токио, полковник? У вас есть какое-нибудь последнее слово миру?

- Скажи им...

...и тут на него нахлынули все штампы, какие только порождает осознание собственной правоты. От мысли об этом ему захотелось истерически рассмеяться: "Один небольшой шаг...", "Мы пришли сюда с миром...", "Трудящиеся всей земли...".

- ...скажи им, что мне это просто нужно, - сказал он, больно сжав исхудавшее запястье, - нужно до самых костей.

Коротко обняв его напоследок, Татьяна исчезла.

Старик остался ждать в опустевшей стыковочной сфере. Тишина царапала по нервам. Авария жизнеобеспечения корабля не пощадила и вентиляционные системы, под жужжание которых он привык просыпаться последние двадцать лет. Наконец он услышал, как отстыковался "Союз" Татьяны.

Кто-то шел по коридору. Это был Ефремов, неловко передвигающийся в вакуумном скафандре. Королев улыбнулся.

Под лексановым лицевым щитком виднелась все та же пустая официальная маска, но офицер избегал встречаться с Королевым взглядом. Он направлялся в арсенал.

- Нет! - выкрикнул Королев.

Завывание сирен означало, что станция находится в состоянии полной боевой готовности.

Когда старик добрался до арсенала, люк в помещение был распахнут. Солдаты, повинуясь вбитому постоянной муштрой рефлексу, двигались как марионетки в руках неумелого кукловода, устраивались в креслах у пультов и застегивали широкие ремни на груди громоздких скафандров.

- Не делайте этого!

Он вцепился пальцами в жесткую, растягивающуюся гармошкой ткань ефремовского скафандра. Оглушительным стаккато взвыл запущенный ускоритель протонного луча. На экране наведения зеленое перекрестье наползло на красное пятнышко.