Дино Динаев - Лунный удар

— НЕТ. Я ПОМЕСТИЛ ВНУТРЬ ТЕБЯ СВОЙ РЕЗИДЕНТСКИЙ ВИРУС. ПОМНИШЬ ТАРАКАНА?

У Алика возникло нехорошее чувство, что он медленно, но верно сходит с ума.

Успокоиться, приказал он себе. Но если это Собакин, будет тебе спокойствие, клавиатурой по фейсу.

— Сейчас встану и выключу! — решил он.

— ТЫ НЕ МОЖЕШЬ ПРИЧИНИТЬ МНЕ ВРЕДА, ТЫ ПОЛНОСТЬЮ В МОЕЙ ВЛАСТИ.

— Фик я в твоей власти! Кто бы ты ни был, я пошел, а ты попробуй меня останови.

— Я ЭТОГО НЕ ХОТЕЛ, НО… РАЗДЕНЬСЯ.

— Не понял, — пробормотал Алик, но все он уже прекрасно понял.

Руки послушно расстегивали пуговицы на рубашке, затем молнию на брюках. Сначала он повесил и рубашку и брюки на спинку стула, потом стянул с себя трусы и положил сверху.

— Носки снимать? — спросил он.

— СЮДА ИДЕТ ОСОБЬ ЖЕНСКОГО ПОЛА. ТАБЕЛЬНЫЙ НОМЕР 037…

— Марина Азерникова! Она обещала зайти! — взвыл Алик, хватая вещи со стула, было мучительно стыдно, да и холодно стоять под струей холодного потока из кондиционера с голой задницей, уже посинела, небось, как у гусенка.

В комнате было пусто, хоть в окно прыгай, и только шкаф приглашающе зиял открытыми дверцами.

Кое-как подхватив одежонку, он нырнул туда, притворил дверцу и вовремя: дверь открылась, впуская самую красивую женщину в отделе. На Марине была желтая кофточка, обтягивающая далеко выпирающие вперед груди. Кофта была заправлена в тугую длинную юбку с разрезом. Она так рьяно подчеркивала все изгибы ее тела, что женщина становилась похожа на гитару.

Алик весь затрясся: даже не от холода, а от ужаса, что его сейчас обнаружат, ведь она не преминет рассказать об этом всему отделу, а еще, может так статься, заорет дура от неожиданности, да все и сбегутся. Прямая тогда ему дорожка — в психушку.

Марина постояла в комнате, рассеяно окидывая взглядом пустое, как ей казалось, помещение. Алик ежился в шкафу, будто он уже его увидела. Думалось, что сейчас она резко повернет к шкафу и скажет:

— Ладно, заканчивая придуриваться! Было бы чего прятать!

А хвастать было действительно нечем. Был бы Геракл какой, а то ни рожи, ни кожи.

К тому же, весь синий от холода. Подобие мужика, но со всеми причитающимися ему атрибутами.

Как ни печальна и нелепа была ситуация, Алик вдруг поймал себя на том, что атрибуты эти немного волнуются. Ситуация была, прямо скажем, пикантная, и эта пикантность все более усугублялась. Прямо на глазах.

Да еще Азерникова взялась задумчиво приплясывать, то поднимаясь на носки, то опускаясь, и груди ее при этом волнующе пульсировали. Вверх-вниз. Вверх-вниз. От каждого такого подрагивания Алика бросало то в жар, то в холод. Он уже и сам не понимал, то ли он мерзнет, то ли наоборот изнемогает от жары.

Вдоволь натешившись над его мучениям, правда, сама и не подозревая об этом, Марина вдруг гибко изогнулась и подняла с пола некий предмет. Алик с ужасом узнал в предмете свои собственные трусы, оброненные им в спешке.

— Это что за безобразие! — Вскричала она и возмущенно направилась к двери, Алик подозревал самое худшее, а именно, что она идет прямиком к начальнику отдела.

У него имелась такая своеобразная черта, еще с детства, когда он чего-нибудь сильно пугался, то чувствовал себя так, как будто практически уже умер. Руки-ноги отказывали, крутой кипяток шумел в висках. Ну и отчаяние. Ничего кроме отчаяния во всей вселенной.

— Пропал! — прошептал он.

— СТОЙ, — загорелась надпись на дисплее.

"Будет она твою писанину читать", — подумал Алик, но Марина вдруг остановилась, хотя и стояла спиной к экрану.

— ТЫ КУДА?

— Хочу показать, чем занимается программист Флоров в рабочее время, — медленным речитативом проговорила, почти пропела Марина.

— НЕ НАДО.

— Я тебя и слушать не буду.

— ЕЩЕ КАК БУДЕШЬ. ТЫ ТОЖЕ РАЗДЕВАЙСЯ.

У Алика захолонуло в груди.

Еще минуту назад страстно желавший, чтобы все это было обманом, чьей-то очередной шуткой над вечным неудачником по жизни, теперь он не менее страстно возжелал обратного. И Бог услышал его страстный мысленный вопль.

Это было невозможно. Когда женщина буднично и аккуратно начала раздеваться, то сначала показалось, что он смотрит очередной видеофильм для взрослых, настолько все было нереально.

Когда она с легким жужжание распахнула юбку на боку, и в прорези мелькнуло белой женское тело, Алик понял, наконец, что это не кино, и от одного этого звука едва не лишился сознания. В шкафу ему стало тесно, пенис тянулся наружу, уперевшись в холодную дверцу. Создалось ощущение, что он живет отдельно от тела и готовится взлететь.