Роберт Уилсон - Спин

— Ну а как бы я иначе сюда попал.

— Да мог бы и не беспокоиться. Я здорова и счастлива, располагаю всем необходимым для жизни. Можешь передать это Джейсону. И Кэрол. И И-Ди, если его это интересует. В присмотре не нуждаюсь.

— Да я, в общем-то, вовсе не с надзорным визитом.

— Завернул по случаю, привет от родни передать?

— Что-то вроде этого. Рядом оказался.

— Мы не присоединились ни к какому культу. И я не в заточении.

— Что ж, рад за тебя.

— Но ты предполагал что-то подобное?

— Я же говорю: рад за тебя.

Она слегка повернула голову. В глазах заиграло закатное солнце.

— Извини. Ты меня застал врасплох. Раз — и вот вдруг ты перед глазами. Хорошо, что у тебя всё ладится там, на востоке. У тебя ведь всё нормально?

Меня понесло:

— Какое там нормально! Я в параличе! Во всяком случае, такой диагноз поставил твой почтенный папочка. И не только для меня, для тебя тоже. Всё наше поколение в постспиновом параличе. Как только звёзды погасли, так нас и разбил паралич. Мы так и не нашли себя после этого.

— Думаешь, он прав?

— Может быть, в его словах больше истины, чем любой из нас готов допустить. — В общем-то я вовсе не собирался этого говорить, но в любой момент мог впереться Саймон с бутылкой приторной пепсикольной замазки и задавить всё своею стопудовой улыбкой. — Я смотрю на тебя и вижу всё ту же девицу на ночной лужайке, в момент, когда погасли звёзды. Никаких изменений, никакого развития. Так что И-Ди, пожалуй, прав. Двадцать пять лет коту под хвост. Пролетели — и никаких следов.

Диана реагировала молчанием. Тёплый воздух играл прикрывавшей окно тканью, в комнате становилось темнее. Потом, тихо-тихо:

— Закрой дверь.

— Но это… покажется необычным.

— Закрой дверь, Тайлер. Я не хочу, чтобы меня услышали.

Что ж, я осторожно закрыл дверь. Она встала, подошла ко мне, взяла мои руки в свои. От её рук исходила прохлада.

— Конец света слишком близок, чтобы лгать друг другу. Я, конечно, обязательно звонила бы, но здесь четыре семьи в доме и один стационарный телефон, так что всем сразу ясно, кто с кем перезванивается.

— Ну да, Саймон этого бы не допустил.

— Ничего подобного. Саймон бы это принял. Саймон принимает большинство моих привычек, даже капризов. Но лгать ему я не хочу. Не хочу нести такую ношу. И всё же мне этих звонков не хватает, Тайлер. Эти звонки были отдушиной, связью с жизнью. Когда не было ни гроша, когда церковь трещала по швам, когда без видимой причины меня терзало одиночество… Звук твоего голоса был… как глоток свежего воздуха.

— Что ж, теперь обходишься без свежего воздуха?

— Теперь это было бы актом предательства. Проявлением неверности. — Она покачала головой, как бы пытаясь передать мне важную мысль. — Я знаю, что ты думаешь о «Спине». Я тоже об этом много думала. Иногда я представляю себе, что произошло бы с нами, если бы не нагрянул «Спин», как бы мы тогда жили. Мы, ты и я. — Она судорожно вздохнула, густо покраснела. — И если уж в том мире мне жить не суждено, то я хотя бы бросала в него взгляд раз-другой в месяц, звонила тебе, по-дружески беседовала о чём угодно, кроме конца света.

— Ты считаешь это предательством?

— Это и есть предательство. Я отдалась Саймону. Он муж мне в глазах Господа и мирского закона. Если выбор этот и не отличается мудростью, всё же это мой выбор. Пусть я не такая добрая христианка, какой бы мне следовало быть, но я не утратила чувства долга, сознаю необходимость его выполнения, необходимость нести свой крест, даже если…

— Даже если что, Диана?

— Даже если это неприятно. И лучше бы нам не всматриваться в наши жизни слишком пристально.

— Я вовсе не хотел причинить тебе боль своим приездом.

— Понимаю. Но…

— Тогда я не буду задерживаться.

— Останься на ужин. Ради вежливости. — Она опустила руки и упёрлась взглядом в пол под ногами. — Пока есть возможность, я тебе скажу ещё кое-что. Объясню, что к чему. Я не разделяю всех убеждений Саймона. Если честно, то я не верю, что, когда миру придёт конец, праведники поднимутся на небеса. Прости меня Господь, но мне это кажется полной ахинеей. Но что миру придёт конец — в этом я не сомневаюсь. И конец этот близок. Конец нашим жизням. И…

— Диана…

— Нет, дай мне закончить. Дай признаться. Исповедаться. Значит, я верю в то, что миру конец. Я верю тому, что Джейсон сказал давным-давно, что однажды утром солнце вспухнет, запылает и сожрёт нас всех. И я не хочу быть одинокой в то утро.

— Никто не хочет.