Макс Фрай - Праздничная книга. Январь - июль

Миряне тоже совершают медитацию в храме и слушают наставления монахов в течение всей ночи, подчеркивая тем самым свою верность Учению Будды (Дхарме). С особой тщательностью в дни праздника соблюдается запрет на проведение сельскохозяйственных работ и другую деятельность, которая может причинить вред любым живым существам. После окончания праздничного молебна миряне устраивают обильное угощение членам монашеской общины и преподносят им подарки, чем свидетельствуют о своей верности наставлению Будды чтить монашескую общину (Сангху) как одну из Трех Драгоценностей.

Этот общебуддийский праздник отмечают в день полнолуния второго месяца лунного календаря, он выпадает на конец мая — начало июня календаря григорианского. Может совпадать с православной Троицей. В 2009 году, например, совпадает.

Монета бойко звякнула в глиняную чашку для подаяний, но одетый в замызганный желтый балахон старик, казалось, даже не заметил этого, продолжая монотонно бормотать что-то себе под нос.

— И охота тебе, Петр Каримыч, зазря деньги выкидывать! — возмутился молодой приказчик Федька. — На всякого басурманина полушек не напасешься!

— Ничего-ничего, — ухмыльнулся купец. — Как по мне, так и басурманская молитва хороша, лишь бы от чистого сердца. Убогому завсегда подай, не то барыша вовек не видать. Христос делиться наказал, а к тому и праздник нынче, Пресвятая Троица. До храма далече, хоть так отметим!

— Так этот пень старый, небось, и не слыхивал про Троицу-то, — не сдавался Федька. — Живут в лесу, молятся колесу, одно слово, буряты! Эй, малец, — ткнул он кнутовищем в бок тощенького мальчишку, на голове которого нелепо торчал облезший до последней степени треух, — кому он молится?

— Дедушка [6] Это вовсе не означает, что мальчик (скорей всего, сирота, живущий в дацане) — родственник старика. В Бурятии лам издавна называют «дедушка». следует Восьмеричному Пути, открытому для нас великим Буддой, — заученно протараторил тот.

— Ну, вот пущай своего Будду и попросит торговлишке моей посопешествовать. Мне всяка помощь пригодится, лишь бы до зимы расторговаться. Уж больно люты здесь морозы — и как только народишко выживает? — Петр Каримович покачал головой и степенно огладил свои рыжие усы. Эх, жаль, борода у него не росла — лезла какими-то кривыми клоками. Несолидно купцу без бороды, а что делать — приходилось брить.

Он уже хотел, было, пихнуть возницу, чтобы тот трогал тарантас, но тут старик вдруг поднял на него свои пронзительные глаза и залопотал громче.

Мальчишка, не дожидаясь вопросов, поспешно принялся переводить:

— Дедушка говорит, что вы — человек с правильным сердцем, и сожалеет, что свет истины еще не блеснул вам.

— Надо же — свет истины! — хохотнул Петр Каримович. — Уж не твой ли дед нас, темных, просвещать возьмется?

Федька — тот и вовсе закатился, хлопая себя по бокам:

— Давай-давай, нищеброд, расскажи-ко нам про истину!

Старик сделал знак мальчишке, отчего тот отступил в сторону, и сам неожиданно чисто заговорил по-русски:

— А истина в том, что нет в этом мире ничего прочного и надежного — одна лишь кажущаяся видимость. Человек к ней душой привязывается, через то и страдает.

— Всё-всё видимость? — сморщился Федька.

— Всё.

— И это, что ль, видимость? — позвенел он перед носом у деда набитым кошельком.

— Ну, положим, деньги — они и впрямь вещь ненадежная, — оборвал приказчика Петр Каримович. — Нынче их полон кошель, а завтра — цены упали, лихие людишки наскочили, дом сгорел, али государь какой новый налог объявил — вот и нет ничего. Ты мне другое скажи, — обратился он к старику. — Ежели в этом мире всё и впрямь сплошной морок, так ведь кто-то должен его на человека насылать?

— Сам человек на себя и насылает. Бессознательно.

— Так что я, вовсе дурак, ежели сам себе придумал и тайгу эту вашу непролазную, и гнус, и дороги разбитые? Уж мог бы, кажется, вообразить чего поприятнее: первую гильдию, дом каменный али, вон, как Афанасий Никитин, за три моря в Индию податься!

— Так сильно в Индию хочешь? — снова пробуравил его черными глазами из-под плоских век старик.

— В саму-то Индию — не очень. Жарко там, сказывают, грязно, змей полно, а в реках — ящеры зубастые. А только купцу там озолотиться запросто можно. Набрать чаю, да перца, да ароматов заморских — товар легкий, а дорогой. Я б с него так забогател, так развернулся — что там дом каменный! Может, внук мой в поставщики двора выбился бы, в самом Санкт-Петербурге бы осел…