Михаил Сухоросов - Дикий гусь

Несущиеся на тебя во весь опор всадники — есть ли зрелище красивее? Летят по ветру плащи и конские гривы, солнце играет на клинках и панцирях…

— Давай!

Швыряю во всадников Силу, сведя ее в увеличенный знак Щита, растянув на весь их фронт.

Эффект великолепный: повылетали из седел все, кроме одного. Если б я его Силу не узнал, то уж его-то самого точно можно узнать: ярко-синий плащ, великолепная черная борода, на лбу — серебряный обруч Магистра. Удар огнем мне едва удается погасить, некоторое время обмениваемся точечными ударами. Да, по сравнению с Даэлом я щенок…Даже имея в распоряжении нашу утроенную Силу, мне с трудом удается сдерживать его атаки. Бросаю в него знак Силы, а потом, не дожидаясь ответа, свожу кисти рук в знаке Захвата.

Пропущенный мной удар вполне мог бы оказаться смертельным, но в момент его нанесения Даэл уже находился на полпути к земле. Иногда две ноги надежнее четырех: я направлял знак не на Магистра, а на его лошадь. Согласен, нечестно, но у нас же не клуб единоборцев…Если б сил хватило, я б вообще коня вверх копытами поставил. Прессинг сразу заканчивается. Надеюсь, Даэл сломал себе шею…

— Ходу!

Несемся к лесу, где-то сзади остаются вопли и свист. Далеко, не догонят. бежим, пригнувшись, заячьими зигзагами. Гельда впереди меня неожиданно вскрикивает, летит ничком в траву, в один прыжок оказываюсь рядом:

— Что?

— Нога…

У нее из бедра, сантиметров на пятнадцать повыше колена, торчит стрела, на сероватом холсте платья медленно расползается темно-багровое пятно. Поднимаю ее, закинув себе на шею руку, Хельг подхватывает Гельду с другой стороны, тащим ее к лесу. Вот он, уже метрах в десяти…В пяти…

Сильный толчок в плечо, такое ощущение, что кто-то изо всех сил рванул его вниз, чувствую сползающую вниз по рукаву липкую горячую струйку. Зацепили-таки, жабы…Не успев выругаться, вскрикиваю — левая ладонь прошита стрелой, по счастью с краю, не между костями вошла…Еще три шага…Еще один…И над нами смыкается тишина. Мы вступили в пределы Зачарованного леса.

Тишина неприятная, как перед грозой, душная какая-то, давит на плечи, наваливается тоннами ваты. Тропа видна четко — даже в полумраке, царящем здесь, а слабый свет исходит явно не от солнца. Тропу стискивают мощные, не меньше обхвата, деревья, сизые от лишаев или почти черные, листва неопределенного цвета6 разные оттенки серого. Останавливаюсь, глядя на торчащую из ладони стрелу. Да, левую руку мне всерьез отключили…Хельг возмущен:

— Не стойте! Опасно! Тут укрытие рядом!

— Не могу я бегать, когда из меня две этих штуки торчат!

Эльф одним движением обнажает саблю, неуловимый взмах — и древко стрелы обрублено в десятке сантиметров от раны, следующий взмах — то же происходит со стрелой, попавшей в Гельду. Протягиваю левую ладонь, сжав правой древко стрелы:

— Сруби наконечник.

Удар, зазубренный раздвоенный кусок стали пропадает, зажмурившись, выдергиваю стрелу из раны, хватаю Гельду, из последних сил бежим дальше.

Успеваем пробежать метров сто, не больше, Хельг, что-то учуяв, орет:

— Сверху! — голос кажется заглушенным, как из-под земли. Вскидываю голову: на нас стремительно опускается черная кипящая туча, сбиваясь все плотней и плотней. Только приглядевшись обнаруживаю, что она состоит из живых существ — здоровенных летучих мышей, во всяком случае, эти твари на них похожи. На какой-то момент меня удивляет тишина, с которой совершается нападение, а потом на нас обрушивается чужая Сила, Сила этой стаи. Наши способности все еще объединены, мы стоим — все трое — спина к спине. Хельг еще успевает бросить:

— Они почуяли кровь, — а потом начинается бой. Мы раз за разом бросаем вверх круги огня, ограждая себя. Напасть они пока могут только сверху.

Теперь никакой эйфории и в помине нет, остается только борьба за существование, выматывающая все силы, мы действуем почти как автоматы. Нас освещают багровые сполохи, сверху — дождь обгорелых телец, запах паленой шерсти почти невыносим. Одна из тварей медленно, крутясь в воздухе, как горящий лист, пролетает мимо меня, на какой-то миг вижу ее морду. Несмотря на отнимающее все силы напряжение, меня передергивает от страха и отвращения — морда напоминает человеческое лицо, вроде даже знакомое, но сведенное до неузнаваемости жуткой гримасой ненависти. Все происходит в странной глухой тишине, ни хлопанья крыльев не слышно, вообще ничего.

А потом тишина внезапно взрывается пронзительным многоголосым воплем, стая рассеивается так же внезапно, как и налетела.