Михаил Сухоросов - Дикий гусь

Я посмотрел на Малыша — как-никак, роль коммерческого директора выполняет именно он, — тот некоторое время соображал, потом произнес:

— Ну…Я полагаю, мы будем в состоянии заплатить тридцать золотых.

Изя насмешливо присвистнул и откинулся к стене. Нет, мне так продолжать торг не нравится… Малышу, вероятно, тоже:

— Назови свою цену.

Изя невозмутимо сообщил:

— Моя цена — сто золотых.

Малыш со стуком захлопнул рот, Роджер гулко сглотнул слюну. Я тоже ошарашенно заткнулся. Сотня золотых — сумма громадная. Для сравнения, лошадь в Столице можно купить за двадцать, причем породистую.

Малыш опомнился первым:

— Сорок.

Изя в упор смотрел на меня:

— Вы, молодой человек, только пять минут назад уверяли с пеной у рта, что вам смерть как надо в цитадель, а сейчас торгуетесь, как на Привозе. Моя цена — сотня золотых, и ни рыбешкой меньше. За ваше неуемное желание это не сумма.

— Слушайте, Изя, за такие деньги я сам пророю ход отсюда до цитадели.

— Начинайте, я заплачу.

Я снова заткнулся. Какое там — мелкий хищник! Акула. Никакой он не Фальстаф, а самый настоящий сатана, деловой и предприимчивый адский администратор.

Наконец Малыш медленно произнес:

— Если мы отдадим шестьдесят, все, что у нас останется, это оружие, а без него нам внутри делать нечего.

— Это ваше дело. Еще раз повторяю: моя цена — сотня золотых, а если вас не устраивает, попытайте счастья в другом месте.

— Послушай, это ж выгодная сделка, — попытался урезонить его Старый. — Всего за шестьдесят золотых и делать ничего не придется, и получить цитадель на разграбление.

Изя все так же усмехался:

— Разграбление цитадели, когда там полно Секретников — вы считаете, что это весело?

— Да, но делать-то ничего не придется, — продолжал настаивать Малыш. — Только дорогу показать.

Изя снова повернулся ко мне:

— Послушайте, молодой человек, объясните вашему другу, что я могу получить ваши деньги, не показывая никакой дороги.

— Хромой будет недоволен, — подал голос Роджер, Изя только плечами пожал:

— В результате сделки всегда кто-то недоволен…Если вы выйдете отсюда вперед ногами, Хромой поймет только, что сделка не состоялась, и будет требовать свой долг по другим статьям.

Вот оно даже как… Предположим, разобрались мы с Изей и его телохранителями, которые, кстати, придвинулись поближе, явно не понимая, как это мы, дерзнув с паханом торговаться, еще живы. Так вряд ли нам удастся пробиться через остальных и выбраться отсюда, а главное — в цитадель мы не попадаем…

И тут я решился:

— Послушайте, Изя, тот человек, которого мы хотим вытащить оттуда, он… Он тоже был в Одессе.

Изя некоторое время смотрел на меня, потом неожиданно резко приказал:

— Выйдите отсюда. Все, кроме Чародея.

Малыш подпихнул меня локтем и вопросительно посмотрел, я негромко бросил ему:

— Иди.

Он сунул мне в руку тугой увесистый мешочек, в котором что-то звякнуло, и вышел вслед за остальными.

Изя поднялся из-за стола, подошел ко мне почти вплотную. Теперь его плечи как-то обвисли, словно из него выпустили воздух, и только сейчас я рассмотрел, что он очень небольшого роста. Помолчав немного, он тихо заговорил:

— Молодой человек, я не знаю вашего имени и не хочу его знать. Я понимаю — вам надо в Цитадель. Не знаю, кто ваш товарищ и не хочу этого знать, мне это не интересно… Но я старик… Помолчите, я был уже в годах, когда вы пешком под стол ходили, и я жил тогда в Одессе… А теперь я здесь, и вы приходите ко мне, и вместо того, чтобы все рассказать, начинаете с места в карьер совать мне деньги, словно вокзальной шлюхе. Вы думаете: "Изя бандит и старый прожженный ростовщик, который все купит и продаст вместе с родной матерью"… Не возражайте, это так. Трудно вас за это осуждать, но чтоб вы знали, юноша: старый бандит Изя был и остается Иосифом Рубинштейном с Одессы… А сейчас идите и скажите там, что Изя велел вас провести в Шакалий Ров. Только сразу предупреждаю, прямого хода там нет, там стена.

Я потоптался на месте, смущенный, потом неловко протянул ему мешочек с монетами:

— Вот, Изя…Возьмите, пожалуйста.

Углы его рта опустились еще ниже, на лбу собралась складка:

— Ничего-то ты не понял, молокосос… Забери свои деньги.

Он отвернулся, мне показалось, что плечи его задрожали. гадство, все как-то не по-людски…Я только и смог, что выдавить:

— Спасибо, Изя.

— Иди уже, — бросил он, не оборачиваясь, почти сердито. Я еще помялся, потом вышел из комнаты.