Уильям Беркетт - Спящая планета

А девяти непострадавшим, пережившим все события с самого начала, оставалось только связать нити своей жизни там, где они были разорваны девять месяцев назад.

Октябрьское небо 2433 года было так же ясно и красиво, и ветер пронизывал так же, как и в ноябре 32го.

Джеймс Риерсон пыхтел и ворчал по пути на вершину скалы и наконец устало плюхнулся на землю. Он подождал, пока не успокоилось дыхание, потом поднял бинокль и осмотрел сланцевый каньон внизу, следуя за течением ручья, который бежал по его центру, а затем превращался в цепочку прудиков и ручейков в том месте, где каньон переходил в широкую зеленую долину, поросшую высокой травой, с возвышающимися тут и там стройными соснами.

Он набрал полные легкие разреженного горного воздуха и с досадой покачал головой. Позор, что корабли с противоядием не обработали дикие местности Джорджии. Что делало Колорадо таким особенным? Что-то делало, иначе как объяснить, почему противоядие было распылено там, а гораздо более заслуживающие этого животные Джорджии до сих пор спали под действием Пыли Сарно.

Пыль Сарно… Он снял ружье с плеча и положил на колени. Была ли такая вещь на самом деле? Была осень, такая же бодрящая и красивая, как и всегда, и был он, с ружьем в руках и разрешением на охоту в кармане, преследующий оленя. Он рассеянно погладил царапину на ружейном ложе. Были ли действительно Сарно, Сджилла, флот вторжения? И как насчет Дедышка и Призрака Бакстера: не были ли они плодами живого воображения, всего лишь цветным сном?

Нет. Он был в Колорадо, а не в Джорджии и охотился на мускусного оленя, а не на белохвостого. Тот превосходный олень, которого он преследовал год назад, все еще спал на краю того побитого морозом луга. И будет продолжать спать, пока до него не дойдет очередь, или эффект Пыли не пропадет сам, или пока он не умрет во сне.

Риерсон снова поднял бинокль в поисках движения на окружающих холмах. Большая война случилась, коснулась его жизни и ушла прочь, и он снова был здесь, как если бы ничего не произошло. «А как насчет тех, остальных? — задумался он. — Донован, Ногалес, Харрис? Что с моим дядей? И тем молодым Рейберном, и Йогандой? И Дженнифер Ногалес, и ее дочерью, родившейся в лазарете базы, и Маргарет Кессиди? Что с ними?»

Донован… Донован пытался, напирая на свое участие в разгроме вторжения, выторговать себе солдатскую форму, но потерпел неудачу. Военная комиссия иногда бывает невыносимо упрямой, даже столкнувшись с ошеломляющими доказательствами того, что она допустила ошибку. Хотя жена Донована, по всей видимости, не думала, что это ошибочное решение, — ведь она и так достаточно беспокоилась о двух сыновьях, несущих службу. Она безусловно предпочитала, чтобы ее неуправляемый и непредсказуемый муж был там, где она могла бы приглядывать за ним.

Харрис отправился на Марс, куда-то в те места, где он был до начала событий; а Маргарет Кессиди вернулась в Монтану, в свой пансион, чтобы управлять им, без всякого сомнения, так же шумно, как и всегда. То, что ее любопытство привело ее в камеру лларанского корабля, было сразу же позабыто.

Что до Дженнифер Ногалес, то она отозвала все обвинения против своего сбившегося с пути супруга в обмен на его торжественную клятву блюсти святость семейных уз, и они вместе со своим ребенком отправились в СанФранциско. У Риерсона были сомнения, как долго это продлится, ведь страсть к перемене мест, как и любопытство, входит в кровь, и изгнать ее нелегко. Но, возможно, он и ошибался — он надеялся на это, вспоминая печальную юную женщину с дочерью на руках, покидающую базу «Эль-Скорпио», и позади нее мужа, с повязками там, где его задел плазменный луч в этом последнем ужасном сражении в контрольном зале базы.

Йоганда важно благодарил Донована, Риерсона, Дюма, Гарсия и всех тех, кто оказывался рядом, за то, что его спасли от врага и вернули в Гонконг. Дэниел Риерсон отправился на край Федерации, ища приключений с возродившимся энтузиазмом.

Который теперь покинул Джеймса.

Он посмотрел на ружье, лежащее на коленях, с каким-то удивлением. Казалось невозможным, что оно когда-то было повернуто против кого-то другого, чем животные в заповеднике. Что оно было единственным оружием, поднятым против лларанских оккупантов все долгие дни, пока Донован и остальные томились в камерах на корабле и пока он не наткнулся на робота-продавца 108 в том неосвещенном служебном туннеле в Атланте, и что потом его хозяину выпала роль командира роботов, власть которого простиралась на три планеты, и эти человеко-машины, оказавшиеся в его распоряжении, играли роль мертвецов, вставших из могил, и шли на врага — все это было выше понимания.