Уильям Беркетт - Спящая планета

Дверца авиетки с лязгом открылась, и показался десантник-лларанец с ружьем. Он откинул короткую лестницу, спустился на землю и замер по стойке «смирно».

Следующая фигура, появившаяся в дверях, закрыла собой весь проход и тоже спустилась вниз. Глаза Корвуна расширились. По всем внешним чертам это был крупный землянин, подбородок которого поддерживался пластиковой повязкой, шедшей через макушку и потом еще несколько раз вокруг головы, наподобие тюрбана. Его одежда была красочной, свободного, несомненно земного покроя; на плече висела странная винтовка.

Десантник четко отсалютовал, и толстяк небрежно отдал в ответ честь привычным жестом. Затем он обернулся назад, что-то сказал и зашагал по мощеной площадке, держа руки в карманах. Ветер трепал штанины его брюк, издавая хлопающие звуки.

Корвун стал по стойке «смирно» и элегантно отдал честь. Его младшие офицеры сделали то же самое. Прибывший вытащил руки из карманов и, как и раньше, махнул в ответ привычным небрежным жестом. Корвуну на мгновение стало неприятно, но он подавил в себе это чувство, в конце концов, трудно ожидать от Службы безопасности такой же приверженности традициям, как в пехоте.

— Шеф безопасности Сджилла?

Великан кивнул и отогнул лацкан куртки. Там были приколоты два значка: знакомый и незнакомый.

— Майор?… — Толстяк вопросительно поднял брови.

— Корвун, сэр. Имперская пехота, 503й дивизион.

— Хорошо. Майор Корвун, прошу извинить, что я говорю медленно (это было правдой, слова выходили медленно и с явным затруднением), но я был слегка опален огнеметом несколько дней назад.

— Я прикажу послать за врачом.

— Не волнуйтесь, рана ничтожная. Это мой собственный диагноз, — он улыбнулся, — в этом деле приходится и схитрить.

— Могу представить себе.

— Но мы здесь не для того, чтобы обмениваться любезностями, — продолжил он более жестким тоном и повернулся к самолету. Два солдата спускали вниз носилки. Толстяк со значком ВВС — кометой — взглянул на него: под мышкой он держал какой-то сверток, а в другой руке — плазменный пистолет. — Рекк на носилках — мой пленник, — сказал он, — вы слышали о нем раньше как о Призраке Бакстера. Он не призрак, он такой же смертный, как вы или я. Но он действительно в высшей степени опасен. Вот почему я приказал крепко привязать его к этим носилкам. Я подумал, что таким образом он сможет причинить меньше вреда.

— Какой же вред может он причинить? — с любопытством спросил Корвун.

Толстяк пожал плечами:

— Я не знаю. Но дайте ему только освободить одну руку, и мы все узнаем это очень скоро. — Он загадочно улыбнулся майору: — Джеймс Риерсон — настоящий ужас, когда берется задело. Но я знаю все его фокусы. — Снова странная улыбка: — Я почти сроднился с ним, можно сказать и так. Поэтому я не хочу, чтобы он был заперт где-то далеко от меня, я держу его у себя на глазах, связанным, вот как сейчас. Если ему каким-то образом удастся разорвать веревки — не спрашивайте меня как, — стреляйте не колеблясь. И лучше сразу насмерть. Этот тип очень, очень опасен.

Десантники с носилками подошли ближе и остановились перед ними. Корвун посмотрел вниз на привязанное тело. Землянин так сильно стискивал свой кляп, что кожа вокруг рта побелела. Из-за кляпа раздавались приглушенные звуки, горло судорожно сжималось.

— Очень зловещая личность, — заметил толстяк, — ужасный характер.

Глаза несчастного чуть не вылезли от попыток заговорить, и неразборчивые звуки стали громче.

— Типичный землянин, — осуждающе прокомментировал Корвун.

Услышав это, тот закрыл глаза.

— Почему… кажется, что он плачет! — воскликнул майор.

— Несомненно, раскаивается в своих прежних грехах и злодействах, — сказал толстяк.

Землянин открыл глаза и злобно уставился на него.

— Бр-р-р! — Майор вздрогнул. — Если бы взгляд мог убивать…

— А он, может, оранжеволицый.

Майор повернулся, но увидел только пилота авиетки, лицо которого было скрыто тенью, но улыбку различить было можно.

— Взгляни вниз, идиот.

Корвун взглянул вниз. Какой-то землянин смотрел на него снизу вверх, примерно с уровня пряжки ремня; он стоял, опираясь о землю костяшками пальцев, стоял, как это понял Корвун, на культях своих ног. Сверхъестественный ужас охватил его.

— Это, конечно, Донован, — сказал толстяк, вовсе не тронутый этой сценой, — не обращай на него внимания.

— И правда, не обращай, — передразнил тот, — Дедушка обратит внимание на себя — и это произойдет скоро. Это я гарантирую!