Ральф Питерс - И летели наземь самураи...

— Хорошо, — сказал вдруг Тейлор с внезапной решимостью. Он протянул руку и сорвал с формы мертвого сержанта личный знак. — Давай дадим по ним еще пару очередей и побежим со всех ног.

— Будет сделано, — ответил Мередит.

Они оба чуть приподнялись и выстрелили в снежный шторм, хотя стрелять сейчас из автомата и пистолета было все равно что бороться голыми руками с самым современным оружием.

— Бежим, — скомандовал Тейлор.

Они побежали по снегу, растаявшему вокруг пышащего жаром вертолета. К тому времени, когда они обегали заднюю часть "М-100", Мередит был далеко впереди. Он обернулся и выстрелил из автомата, прикрывая Тейлора.

— Черт подери, да беги же! — закричал Тейлор.

Они бежали прямо к темным очертаниям командного вертолета. Огромные винты рассекали небо, демонстрируя готовность ко взлету. Шум двигателя обещал спасение.

Кребс увидел их. Он увеличил обороты вертикальных винтов, и скоро шум стал настолько громким, что Тейлор уже не слышал выстрелов, несущихся им вслед. "М-100" начал поднимать нос, как испуганная лошадь, но Кребс привел его в равновесие.

Тейлор бежал как можно быстрее. "Я не хочу, чтобы меня убили выстрелом в спину, — думал он. — Только не выстрелом в спину".

"М-100" становился все больше и больше, и скоро Тейлор ничего не видел, кроме него.

Он чувствовал боль в легких.

— Быстрее! — крикнул ему Мередит.

Да, ему очень не хотелось оставлять тела убитых. И без того его вина была очень велика. Ее хватит даже на очень долгую жизнь.

"Только не в спину", — молил он, когда бежал последние несколько метров.

Он почувствовал, как руки Мередита втаскивают его в люк.

Кребс начал поднимать вертолет еще до того, как Мередит и Тейлор закрыли за собой люк. Земля стала постепенно удаляться. У них перед глазами белым вихрем проносилась Вселенная. Затем дверца люка захлопнулась.

Измученные офицеры опустились прямо на пол, скорчившись в узком проходе. Они молча смотрели друг на друга, каждый хотел убедиться, что другого не задело летящими им вдогонку пулями. Оба были испачканы в саже и чужой крови. Брови и коротко подстриженные волосы Мередита были покрыты снежной бахромой, и это делало его похожим на мальчишку в гриме старика, играющего роль в школьном спектакле. Тейлор смотрел, как начальник разведки смахнул рукой тающий снег и на его лбу остался кровавый след.

Тейлор согнул обожженную руку. Ничего страшного. Положить мазь, и все пройдет.

"М-100" взмыл в небо.

Тейлор уперся головой в стенку прохода, тяжело дыша: он старался очистить легкие от дыма и газов.

— Дерьмо, — сказал он.

Использовать основное тяжелое вооружение для уничтожения остатков вертолета можно было, только отлетев от него на достаточное расстояние. Пушка Гатлинга никогда бы не смогла пробить сверхпрочную броню. Пока они набирали высоту, Мередит рассказал Тейлору остальные плохие новости. Из солдат, вынесенных из заднего отсека, были живы только двое: тот солдат в шоковом состоянии и еще один, у которого было сотрясение мозга. Остальные десантники погибли от действия ударной волны или от отравления дымом. Трупы лежали в грузовом отсеке командного вертолета "М-100".

— Черт возьми, Мерри, машина не должна была так сильно разбиться при падении, да и противопожарная система оказалась полным дерьмом.

Мередит с нежностью поглядел на стенку вертолета.

— Мы еще точно не знаем, что случилось, сэр. Это могла быть поломка компьютера, и вообще все, что угодно. В целом же наши птички сегодня хорошо послужили.

Они почувствовали резкий толчок в тот момент, когда Кребс выпустил мощный снаряд, который должен был разнести обломки упавшего вертолета вдребезги.

— Мерри, — сказал Тейлор, — спасибо тебе. — Он махнул обожженной рукой. — Спасибо за все, что ты сделал.

Мередит выглядел смущенным.

Оба офицера сидели, не двигаясь, еще какое-то время, уставшие, обессилевшие, но уже начиная осознавать, что надо возвращаться к работе, как будто ничего не случилось. От них слишком многое зависело.

— Интересно, что там делает Счастливчик Дейв, — задумчиво сказал Мередит. Он взглянул на часы. — Первая эскадрилья должна быть сейчас уже на земле, в районе сосредоточения "Серебро".

Ногучи била дрожь. Он никогда раньше не сомневался в своей личной храбрости, так как был уверен в своем превосходстве над ооычным человеком с его обычными эмоциями. До сего времени он представлял себя воином с каменным сердцем, закованным в доспехи елезной воли. Но сейчас, когда он считал секунды до запуска, его перчатки прилипли к ладоням, а нижняя губа непроизвольно подергивалась при каждом счете. Он смотрел прямо перед собой, и щиток его летного шлема не позволил членам экипажа увидеть неуверенность в его глазах. Ему становилось невыносимо при мысли, что кто-нибудь может заметить хотя бы малейшие признаки страха на его лице.