Ральф Питерс - И летели наземь самураи...

— Я опаздываю, — сказала она по-английски.

— Что?

— Я опаздываю. Это ужасно, но я должна идти.

— Что? Идти? Куда? Что случилось?

Ни на минуту не останавливаясь, она надела чулки, повернувшись, села на край кровати, затем откинулась назад и поцеловала его через плечо. Она быстро чмокнула его в щеку, как обычно целуют детей. Наклонившись вперед, начала натягивать пояс-трусы.

— Но я ведь тебе говорила, что я учительница и сейчас должна идти в школу.

— Валя, — сказал он, впервые произнося ее имя при свете дня. — Валя. — Он потянулся к ней и дотронулся рукой до ее груди.

Она чуть слышно простонала, страстно и в то же время нетерпеливо.

— Но ты должен понять, — сказала она, продолжая неумолимо одеваться. — Хотя мне и хочется остаться, но я должна идти. Меня ждут дети.

Он поцеловал ее в грудь, погладил рукой ее хрупкое тело под тканью рубашки.

— Валя, я очень счастлив от того, что произошло вчера ночью.

Валя вопросительно посмотрела на него.

Она успела натянуть пояс до колен.

— Я хочу сказать, — продолжал он, — я очень счастлив, что ты осталась. Осталась со мной.

— О да, — сказала она. — Все замечательно. — Она вскочила и натянула пояс на свои стройные бедра. В этот момент комбинация приподнялась, и ему очень захотелось притянуть Валю к себе, поднять комбинацию еще выше и наброситься на нее. Ему казалось, что сейчас ему хочется ее даже больше, чем ночью, когда ему было достаточно повернуть ее к себе и чуть погладить рукой.

— Могу я увидеть тебя опять? — спросил он осторожно. — Ты не пообедаешь со мной сегодня вечером?

Она взглянула на него так, как будто он страшно удивил ее. Затем улыбнулась:

— Сегодня вечером? Ты хочешь, чтобы мы сегодня опять пообедали вместе?

— Да, если у тебя нет других планов.

— Нет-нет. По-моему, это очень хорошая идея… Джефф. — Она бросилась обратно на кровать и начала целовать его, сначала в холодные после сна губы, затем в грудь ниже плеча. — Ты такой замечательный, — сказала она поспешно. — Я думала, ты никогда больше не захочешь видеть меня.

Но прежде чем он успел обнять ее и удержать, она выскользнула из его рук и начала одевать свое красное платье. Райдер очень мало знал о том, что принято в школах России, но он был совершенно уверен, что она собирается зайти домой и переодеться, а не появляться в школе в этом наряде.

— Сегодня, — сказала она весело. — А в котором часу?

Райдер вспомнил о работе. Он знал, что после того, как им удалось расколоть японский компьютер, у него будет огромное количество дел. Он будет очень занят.

— Может быть, около восьми? — сказал он, найдя компромисс между долгом и своими желаниями. Сейчас, когда она уходила, эта женщина казалась ему необычайно красивой, красивее всех других, которых он встречал, несмотря на неумытое лицо со следами вчерашней косметики и непричесанные волосы. — Но подожди, если меня не будет ровно в восемь. Меня могут задержать. По делу.

— Хорошо, — почти пропела она. — Я подожду тебя. Мы пообедаем вместе и поговорим.

— Да, — сказал он, — нам о многом надо поговорить.

И она ушла, послав ему воздушный поцелуй и хлопнув плохо пригнанной дверью. Она шла по мрачному коридору, и звук ее шагов становился все тише и тише.

Когда он принимал душ, его вдруг охватил страх. Обернувшись полотенцем, он поспешил обратно в комнату. Он нервозно осмотрел содержимое бумажника, затем проверил все свои ценные вещи.

Часы и лежащий в чехле компьютер были на месте. Кредитные карточки аккуратно лежали в кожаном чехле.

Он стоял у ночного столика, с его тела капала вода, и ему было стыдно за то, что он подозревал ее. Затем воспоминание о ней привело его в такое возбуждение, что он с трудом смог натянуть брюки.

Райдер отправился завтракать, чувствуя ужасную пустоту в желудке и готовый съесть весь лежащий на их столе черный хлеб. И тут, к его удивлению, официант поставил перед ним тарелку с омлетом.

Он сидел напротив Дикера Синкевича, "дедушки" уорент-офицеров штаба. Когда речь заходила о порядке ведения боевых действий в иностранных армиях, Дикер мог ответить лучше, чем любой компьютер. Кроме того, у него были феноменальные связи. Казалось, что он был лично связан со всеми ветеранами, пережившими сокращения 90-х годов, которые нанесли огромный ущерб армии США. Райдер считал его хорошим человеком. Дикер был совершенно лысым и ужасно ворчливым. Часто, выпив в баре кружечку пива вместе с другими уорент-офицерами, он отправлялся к себе в комнату и продолжал работать в одиночестве. Райдер чувствовал, что они были родственными душами, несмотря на разницу в возрасте, и доверял старику.