Ральф Питерс - И летели наземь самураи...

Мередит ответил ему честно:

— Возможно. Но у нас нет выбора. Наши птички напичканы сверхсекретной техникой. — Он дрожал от холодного горного воздуха. — Единственное, что я сейчас могу сделать, — это бросить парочку гранат, пока эти типы, кто бы они ни были, не начали ближний бой. Хотя это ничего хорошего нам не сулит. Но мы должны сделать все возможное, чтобы ребятам из отдела технической разведки противника пришлось туго.

Кребс резко поднял голову.

Мередит следил за тем, как Кребс внимательно прислушивается.

— Ты что-нибудь слышишь, Утенок?

— Не знаю, — прошептал Кребс.

Паркер опять застонал.

— Какого черта, — сказал Мередит. И опять стал ползти к брюху "М-100". — Спрячьте свои задницы за этими поваленными деревьями, — приказал он. И его ботинки исчезли.

Ему пришлось встать ногами на монитор стоимостью в несколько миллионов долларов, чтобы дотянуться до отсека, в котором хранились дополнительные боеприпасы. Несмотря на то что он собирался сделать все возможное, чтобы взорвать содержимое кабины к чертовой матери, он все еще чувствовал себя очень неловко, когда становился ботинками на новейшее оборудование.

Коробки с боеприпасами упали, как бы решив начать работу за него. Ему пришлось быстро отстраниться.

В груде упавших предметов он нашел коробку с осколочно-фугасными гранатами, похожую на ящик для транспортировки яиц. Он наполнил гранатами нижние карманы мундира.

Просунув голову в кабину, он смог разглядеть очертания вооруженных людей, стоящих на краю долины. Их там были сотни. Они стояли, выстроившись в темную ровную линию.

Он снял кольца с двух гранат, бросил гранаты на пульт управления и отскочил назад в командный отсек, сильно ударившись коленями и локтями, но не обращая на это внимания. Едва только он захлопнул дверь отсека, как два взрыва распахнули ее снова. Но дверь поглотила большую часть ударной волны, и, если не считать страшного звона в ушах, Мередит остался цел и невредим"

Дым.

Мередит выбрался через люк наружу. Как только его ботинки коснулись снега, он снял один за другим предохранители с трех гранат и кинул их в командный отсек. Затем, распластавшись, он прижался к земле около бронированного бока "М-100".

Днище вертолета вздрогнуло и застонало от взрывов, но броня и изоляция их выдержали. Конструкция машины была настолько прочной, что ударов от взрывов всего запаса боеприпасов почти не было слышно. Машина была намного более надежной, чем ее хозяева. И в этом было все дело.

Он побежал к остальной части команды. Кребс и сержант мастерили носилки для Паркера, отрывая нижние ветки от деревьев, срезанных "М-100" во время падения. За густым вечнозеленым кустарником на коленях стоял Райдер, он был в карауле.

Кребс посмотрел вверх.

— Я не думаю, чтобы эти ребята просто так ушли.

Мередит покачал головой.

— Почему они не идут к нам? — нервозно спросил Райдер. — Почему они не двигаются?

Мередит не знал. Они попали в тот мир, где лучшие аналитики обнаруживали свою беспомощность. Поступки и эмоции этих людей не диктовались логикой, и их нельзя было заранее предугадать, что лишало специалистов возможности прогнозировать. В Армении существовало большое количество вооруженных формирований, представляющих местных националистов, оккупантов, мусульманские секты, сторонников воссоединения и разрозненные группы, скорее защищающие интересы какого-то одного семейного клана или жителей одного ущелья. Ни у кого из них не было последовательной политической платформы. Единственное, в чем Мередит был совершенно уверен, — это то, что выстроившиеся вдоль края долины люди не принадлежали к Объединенным исламским вооруженным силам, так как иначе они были бы одеты в военную форму.

Мередит думал о том, что бы сделал Тейлор в такой ситуации. Совершил бы Тейлор последний героический акт? Это могло казаться очевидным, но Мередит так не думал. Тейлор всегда находил выход из такого рода ситуаций, а это, по меркам Старика, было пустячное дело. Он вспомнил случай в Мексике, когда Тейлор выкрутился из ситуации, где преимущество было явно не в его пользу.

— Я собираюсь пойти к ним, — вдруг сказал Мередит. — Я хочу поговорить с ними. Возможно, они немного говорят по-русски.

Кребс грустно взглянул на него, но без своей обычной насмешки, означающей "старый уорент-офицер все знает". Сержант просто продолжал сооружать носилки. Несчастные глаза Паркера бессмысленно блуждали с одного лица на другое.