Филип Дик: Победители

— Тогда эксперимент подтвердит, что гипотеза о нашем заболевании паранойей имеет основания и нам следует признать ее справедливой.

После минутного раздумья доводы Портбейна были приняты.

— Если нам не удастся получить контрольный образец, не содержащий паров синильной кислоты, то...

— Действительно, хитроумно задумано, — перебил его О'Киф. — Мы исходим из единственно достоверного факта — нашего существования. Уж в этом сомнений нет.

— Я пока назвал только два варианта, — пояснил Портбейн. — Если все мы признаем анализы обоих образцов положительными, значит, мы — психически больные. Признав результаты анализа обоих образцов отрицательными, мы приходим к заключению, что никаких нападений на нас не было и тревога была напрасной. В случае, если мы единодушно делаем вывод, что анализ одного образца — отрицательный, а другого — положительный, то придется признать, что мы — нормальные в психическом отношении люди и действительно подвергаемся нападениям, — он взглянул на руководителей лагеря. — Но для этого, повторяю, мы все единодушно должны сказать, анализ какого образца — отрицательный, а какого — положительный.

— Мнение каждого будет фиксироваться тайно? — спросил Тейт.

— Результаты эксперимента, а также выводы, к которым придет каждый, будут проанализированы и сведены в таблицу автоматическим электронным устройством.

На некоторое время все замерли в своих креслах, погрузившись в раздумья. Наконец, Фишер встал и подошел к столу, где стояла аппаратура.

— Я готов начать.

Наклонившись над колориметром, он приступил к изучению лежащих перед ним образцов. Переведя несколько раз объектив с одного на другой, Фишер решительно взял карандаш.

— Ты уверен? — спросил председатель совета Домграф-Швач. — У тебя действительно нет сомнений, где отрицательный образец, а где — положительный?

— Я полностью уверен в своем ответе, — сказал Фишер и, передав листок со своим решением, отошел от стола.

— Теперь моя очередь, — нетерпеливо произнес Тейт. — Чем быстрее мы покончим с этим делом, тем лучше.

Все члены совета один за другим осмотрели образцы и зафиксировали свое мнение.

— Все, — сказал наконец Портбейн. — Я — последний, — он наклонился над аппаратурой, посмотрел в объектив и записал свои результаты.

— Включите экран, — распорядился Портбейн, обратившись к лаборанту, стоявшему у считывающего устройства. Тот нажал на кнопку.

Через мгновение на экране появились данные эксперимента.

Фишер — «А».

Тейт — «А».

О'Киф — «Б».

Хорстоковски — «Б».

Зильберман — «Б».

Даниэльс — «Б».

Портбейн — «А».

Домграф-Швач — «Б».

Лануар — «А».

— Черт побери, — еле слышно произнес Зильберман. — Как все просто! Значит, все мы — параноики.

— Идиот! — закричал Тейт на Хорстоковского. — Это был образец «А», а не «Б». Как ты мог ошибиться?

— Нет, «Б»! Это понятно и ребенку! — яростно завопил Домграф-Швач. — Образец «А» был совершенно бесцветен!

О'Киф повернулся к Портбейну.

— А теперь скажи, ради Бога, анализ какого образца был отрицательным, а какого — положительным?

— Не знаю, — признался Портбейн. — Сейчас и я ни в чем не уверен.

За столом Домграфа-Швача раздался звонок, и он тотчас включил видеоэкран. Появилось лицо оператора.

— Нападение оказалось неудачным, сэр, — сказал оператор. — Мы отбили атаку.

Домграф-Швач насмешливо улыбнулся:

— Удалось ли задержать кого-нибудь из нападавших? — спросил он.

— Нет, сэр. Они сумели скрыться. Однако, мне кажется, мы убили двух. Когда рассветет, попытаемся обнаружить их тела.

— И найдете?

— Видите ли, сэр, обычно они тонут в трясине. Но, может, на этот раз...

— Хорошо, — прервал оператора Домграф-Швач. — Если вам повезет, немедленно сообщите, — он включил экран.

— Что дальше? — осведомился Даниэльс ледяным тоном.

— Нет смысла продолжать ремонт корабля, — сказал О'Киф. — Не думаю, что стоит тратить силы на бомбардировку пустого болота.

— А я считаю, что работу необходимо продолжить, — возразил Тейт.

— Зачем? — спросил О'Киф.

— Чтобы мы смогли отправиться на Фомальгаут IV и сдаться властям. Там нас поместят в госпиталь.

Зильберман окинул говорящего взглядом, полным недоумения.

— Сдаться властям? А почему нам не остаться здесь, на Бетельгейзе II? Мы никому не приносим вреда...

— Верно, пока не приносим. Но я думаю о будущем, о том, что может произойти через несколько столетий.