Мария Галина: "МЫ" и "ОНИ". Фантастическая биология - стандартная и нестандартная

Тоже аксолотлей.

Но сами аксолотли превращаться во взрослую форму без толчка извне разучились. Зато они научились размножаться в личиночном состоянии. Это явление называется "неотения".

Мало того, в пещерных озерах восточной и центральной Европы обитают белесые слепые существа с пурпурными жабрами-веточками - близкие родственники аксолотлей, которых не удается превратить во взрослую форму никакими инъекциями и добавлением гормонов. Так никто и не знает, как эта самая взрослая форма выглядит.

Скромный аксолотль обладает для ученых и фантастов необыкновенной (в основном спекулятивной) привлекательностью. А что, если предположить, что человек тоже вот такая - неотеническая личинка, способная рано или поздно превратиться во взрослую форму, обладающую какими-то совершенно неожиданными качествами! На этом построено множество фантастических сюжетов о так называемой "вертикальной эволюции" (я, кажется, уже писала об этом в "Прикладной теологии") - от "Конца детства" Артура Кларка (1953)до "Волны гасят ветер" братьев Стругацких (1989). Ведь и там и там предполагается, что новые качества проснулись в самых обычных на вид людях под влиянием какого-то внешнего фактора (людены - под действием особой аппаратуры в "Институте чудаков", чудо-дети Кларка - по сигналу некоего Космического Разума). И, не появись этот фактор, эти люди так бы и остались людьми, как остались бы аксолотли аксолотлями, если бы рука исследователя не ввела гормональный раствор в воду аквариума.

Самый шокирующий вариант неотении предложила загадочная Алиса Хастингс Брэдли Шелдон, выступавшая под псевдонимом Джеймс Типтри-младший. В "Мимолетном привкусе бытия" (1975) человечество выступает неотенической "половинкой" некоей совокупной космической зиготы , для оплодотворения которой оно безотчетно и рвется в космос.

Аксолотль превращаясь в амблистому, перестает быть аксолотлем. Человек, превратившись в сверхчеловека, тоже перестанет быть человеком - недаром все произведения, связанные с этой темой очень трагичны.

Насекомые - радикально другой продукт эволюции, самые настоящие Чужаки, обитающие с нами бок о бок. Но способность проходить метаморфоз роднит их с аксолотлями. Впрочем, в большинстве произведений, тема которых так или иначе связана с превращением "гусеницы" в "бабочку", это явление носит, скорее, мистический смысл. Ведь вылупление бабочки из кокона символизирует выход обновленной души из тела (или саркофага) после смерти телесной оболочки. Недаром во многих культурах погребальные пелены напоминали именно коконы, а душу рисовали с радужными крыльями мотылька. Почти чистый, можно сказать, лабораторный пример такого разрешения темы - это рассказ Рэя Брэдбери "Куколка" (1946), где ученый, попав, кстати, под чисто внешнее воздействие некоей новой аппаратуры, сначала заболевает, потом "закукливается", прекращая все свои жизненные функции, а потом разбивает кокон и выходит обновленным. Посмертная преображенная жизнь изображена и в рассказе Роналда Энтони Кросса "Путь, ведущий в Тили-таун" (к сожалению, не знаю года первой публикации) - символика этой вещи совершенно ясна; недаром посредницей между инопланетными "гусеницами" и "бабочками" здесь выступает монахиня, несущая Слово Божье на другие планеты.

Но и лишенная своей мистической составляющей, тема метаморфоза для фантастов самое настоящее золотое дно - она позволяет скупыми средствами добиться эффекта неожиданности. Так в рассказе Юрия Тупицына "Шутники" (1982) с виду антропоморфная цивилизация оказывается на деле насекомоподобной - трудоспособные личинки в глубинах океана создают материальную базу, тогда как на долю сухопутных имаго остаются лишь продолжение рода, после которого родительские особи гибнут. Не удивительно, что все отпущенное им короткое время "зрелые особи" проводят в увеселениях; точь-в-точь бабочки-поденки, на свой короткий срок вылетающие из кокона. Сходный казус мы находим и у Джеймса Уайта ("Космический госпиталь", 1962), когда загадочная болезнь инопланетного существа оказывается всего-навсего окукливанием с последующим вылетом имаго (зрелой особи).

Но один из самых внятных и неожиданных вариантов этой темы (применительно к человеку, конечно) прозвучал в одном из рассказов Романа Подольного - ученый, разрабатывающий идею "неотенического человека", наконец-то придумал препарат, позволяющий перейти на "новую ступень развития". И, выпив его на демонстрационной лекции, тут же... утратил дар речи, сгорбился, оброс волосами и отрастил надбровные дуги. Иными словами, превратился в питекантропа!