Лайт Дейтон - Огонь

История повторялась здесь, в Угрюмых скалах. Пещерный город истекал кровью. Муравьи, хоть и не нападали теперь на охрану заслонов всеми силами, все равно прощупывали оборону людей почти ежедневно. Небольшие отряды в одну-две дюжины муравьев то и дело атаковали входы, проверяя силу защитников. Айрис была вынуждена держать самых опытных людей на заграждениях. Дежурили посменно. В коротких, яростных стычках рыжие неизменно бывали побеждены и отброшены, но и люди несли потери.

Места для раненых и искалеченных воинов в пещере Кивинары уже не хватало. Некоторых разобрали по домам семьи, но большинству требовался уход, перевязки, и Кивинара настояла на том, чтобы тяжелораненых оставляли в ее пещере: помощницы мастера ран и так выбивались из сил, еще не хватало, чтобы они целыми днями бегали по бесконечным коридорам и туннелям города в поисках пациентов.

Между тем, раненые прибывали после каждой стычки с муравьями, и скоро все пространство пещеры оказалось заполненным. Тогда Правительница Айрис распорядилась освободить все расположенные рядом помещения. Жившие в них люди временно поселились у друзей и родственников. Никто не роптал, не жаловался – все понимали, что это необходимая мера и, к счастью, временная.

Пустые комнаты застелили паучьими одеялами, в центре выложили камнями очаг. Новых раненых приносили уже сюда, и скоро запахи лекарственного отвара пустоцвета, несвежих перевязок и гниющей плоти заполнили близлежащие коридоры. По утрам здесь часто можно было видеть похоронную команду со скорбными лицами. Проходящие мимо люди вздыхали, женщины смахивали непрошеные слезы: еще один раненый не пережил ночи. Искусство Кивинары не могло спасти всех, слишком уж тяжелые увечья наносили людям чудовищные жвалы муравьев.

В эти дни в пещерах почти везде звучали одни и те же разговоры:

– Как твой?

– Да ничего, вроде вытянет… Или:

– Мертвые пески! Что с тобой!

– Талик-то мой…

– Что? Что с ним?

– У-умер… ночью.

Каждое утро тайными тропами на лов выходили охотники – самые искусные, самые опытные. Послать в пески необученную молодежь – это значит наверняка отправить на смерть. У горячих молодых парней не хватит сноровки обойти стороной муравьиные дозоры, и, кроме того, совершенно точно не хватит терпения таиться от них, пережидать, отсиживаться в укромных местах по полдня.

Охотники весь день проводили в песках и возвращались с добычей лишь следующей ночью. И не только из-за муравьев. Дичи поблизости от Угрюмых скал становилось все меньше. То ли шестиногие тоже промышляли себе еду, то ли, напуганная небывалым нашествием, пустынная живность просто покидала эти края. Все глубже и глубже в сердце пустыни прятались песчаные крысы, бегунки, пескозубы, чтобы добыть хоть немного мяса, ловцам приходилось промерить шагами не одну сотню перестрелов. Однако добычи на всех не хватало, и постепенно – медленнее, конечно, чем могло бы быть, – но все равно таяли запасы в пещерных кладовых. Угроза голода отступила лишь на некоторое время.

Обычно Редар до заката находился у загражденного входа в город, а на ночь глядя отправлялся в пустыню вместе с Кенгаром, Аваллитом и вечно угрюмым Бегалом. Еще день полагался на отдых, но обычно никто из охотников им не пользовался – люди были нужны везде: и в Привратной пещере, и в Сырой, и в дозоры на Укушенную скалу и Открытый Пятачок. Да и муравьи не давали отдыхать.

Такой ритм выматывал, многие охотники от недосыпа и усталости ходили измученные, с черными кругами под глазами, и это было опасно: слабость и невнимательность в бою приводила к новым жертвам. Кенгар и Римал это понимали и до хрипа кричали на своих людей, почти силком гоня их отдыхать.

Пустынник и сам держался только силой воли и выносливостью. Пустыня приучила его к лишениям, и пока он выглядел свежее многих пещерников, но понимал, что это ненадолго.

С Кирой он виделся урывками, то по пути к завалу, то в полутьме переходного туннеля. Они не успевали даже насмотреться друг на друга, взяться за руки, как Редару снова надо было куда-то бежать.

– Реди, ты как? Я тебя с позавчерашнего дня не видела…

– Прости, Кир… Я до заката на Привратном заслоне стоял, а потом сразу ушел на лов. Только утром вернулся.

– А вечером сегодня будешь? – Не знаю еще, но я постараюсь, обязательно постараюсь!

Кира грустно смотрела на него, будто хотела запомнить каждую черточку его лица.

– Я так скучаю без тебя.