Глеб Голубев - Тайна пирамиды Хирена

Я схватился руками за край колодца и осторожно протиснулся между ним и плитой-ловушкой. Как только Павлик отпустил ее, она с тихим шорохом встала на свое место, готовая подкараулить очередную жертву. При виде этого Сабир страшно округлил глаза, смешно зацокал и замотал головой:

- Ах, нассаб! Ва салаам! [- Ах, мошенники! Вот здорово! (арабск.).]

- Вам это в новинку? - засмеялся я. - Насколько я знаю Хирена, он нам наверняка еще приготовил и более хитрые сюрпризы. Так что не будем терять времени, пойдем дальше.

Устроив нечто вроде мостика из досок, мы перебрались через предательскую плиту. Теперь я стал осторожнее, даже для страховки обвязался вокруг пояса веревкой, конец которой крепко держал шедший сзади геолог.

Но, к моему удивлению, никаких ловушек больше не попадалось, так что я даже засомневался: а вдруг эту гробницу строил вовсе не Хирен?

Три небольшие ступеньки в конце коридора - и мы перед дверью погребальной камеры. На двери имя Хирена, обведенное картушем, и это меня успокаивает.

Но гробница ограблена, теперь никаких сомнений: в дверях открытой раной тоже зияет грубый пролом.

Я заглянул в него - и окаменел.

Посреди погребальной камеры стоял точно такой же саркофаг, как и в пирамиде. И крышка его тоже валялась на полу, но на сей раз она была явно сброшена, один из углов ее был отбит.

В изголовье саркофага на высоких постаментах свирепо нахохлились два каменных коршуна. А в дальнем углу...

В дальнем углу, направив туда луч фонарика, я увидел фараона Хирена!

Его каменное изваяние - хранилище священного Ка, было вьполнено с поразительной экспрессией и реализмом. Удлиненное лицо, высокий, крутой лоб, тяжелый подбородок и эти чуть припухшие "негритянские" губы, застывшие в грустной усмешке. Какое странное сочетание мечтательности и сильной воли!..

Один за другим мы протиснулись сквозь пролом, осветили фонарями всю камеру - и перед нами предстала картина страшного, опустошительного разгрома!

Все вещи были разбросаны в полном беспорядке. Из перевернутого изящного сундучка торчал рваный кусок какой-то пестрой ткани. В углу грудой громоздились какие-то колесницы золото с них ободрано, спицы поломаны. Ложа, кресла, скамеечки для ног, циновки, корзины, всякие безделушки, щиты, луки - все смешалось как попало в одной куче.

- Смотрите, - прошептал рядом со мной Али Сабир.

Я глянул в ту сторону, куда он показывал, и увидел на белой крышке одного из сундуков грязный отпечаток человеческой ноги. Это был, несомненно, след вора, побывавшего здесь тысячи лет назад.

Да, нас давным-давно опередили. Гробница опустошена, из нее украдены все ценные вещи. Можно было отчетливо представить, как метались по комнате грабители, как в. спешке хватали вещи, рассматривали их при тревожном свете коптящих факелов, сдирали золото, выламывали драгоценные камни и швыряли обломки куда попало...

Мы стояли у разграбленного саркофага посреди раскиданных в беспорядке вещей, поломанной мебели, осколков алебастра и обескураженно озирались вокруг. И вдруг услышали печальный протяжный звук, похожий не то на стон, не то на жалобный всхлип.

Мы переглянулись.

- Аллах! Аллах! - словно заклинание, пробормотал Сабир.

Снова раздался тот же унылый и полный невыразимой боли стон.

Сабир попятился к двери. Но, глянув на нас, остановился и смущенно начал приглаживать свои усики.

- Что это может быть, Алексей Николаевич? - спросил Павлик.

Похоже, ему тоже стало немножко не по себе. Да и не удивительно: трудно не поддаться хоть на миг страху, услышав такие загробные завывания где-то в недрах горы, возле пустой гробницы.

- Конечно, не тоскующая душа Хирена, - сказал я. Вероятно, какой-нибудь любопытный звуковой эффект. Может быть, природный, а возможно, придуман специально для устрашения. Потом разберемся, а пока, наверное, надо отсюда уходить и запечатать камеру. Она, похоже, прямо вырублена в том же радиоактивном граните, что и в пирамиде, и зря торчать здесь не стоит. Как вы думаете, Сабир?

Упоминание о радиоактивности, как я и надеялся, сразу вернуло геолога из призрачного мира суеверных страхов к деловой, хотя, пожалуй, и более опасной, действительности. Он подошел к стене, похлопал по ней ладонью и сказал:

- Да, порода та же, но на всякий случай сделаем анализ.

"Разве не забавно и не парадоксально? - подумалось мне. Радиоактивности, которая меня, признаться, немножко тревожит, Сабир вовсе не опасается, а вот мистической "мести" давным-давно погибшего фараона боится! И ведь где-то в глубине души всерьез верит, будто покойник может бродить по этим мрачным подземным коридорам и завывать, отпугивая врагов".