Филип Фармер - Апофеоз, или Зарисовки на руинах моего сознания (Экзорцизм - 2)

Вивьен подождала, пока не раздался громкий стук захлопнувшейся двери. Потом медленно подошла к Чайлду, плавно покачивая бедрами.

Он попятился:

— Не приближайся, Вивьен. Я не хочу тебя! Если надеешься соблазнить меня, ничего не получится.

Она вновь рассмеялась, потом присела на край постели.

— Ну конечно, нет! А зачем ты сюда пришел? Мы ведь оставили тебя в покое, хотя легко могли убить в любой момент. И, возможно, так и надо было сделать после всех неприятностей, которые ты доставил.

— Если бы ты была человеком, поняла бы причину.

— А, ты имеешь в виду ваше обезьянье любопытство? Хочу тебе напомнить, как малайцы ловят твоих предков. Они кладут еду в горшок с горлышком такой ширины, что туда можно свободно просунуть руку. Но освободиться обезьянка способна, только если разожмет ее и выпустит еду. Естественно, такого она никогда не сделает, а стало быть, становится легкой добычей охотника.

— Да, я знаю, — ответил Чайлд. — И, возможно, это очень верная аналогия. Я здесь потому, что до сих пор считаю, что твоя компания причастна к исчезновению жены. Да, да, помню, вы отрицали свое участие, однако я никак не могу забыть, как ты в свое время поступила с Долорес. Уверен, ты вполне способна на похищение. Да ты способна на любой бесчеловечный поступок!

— Бесчеловечный? — произнесла она, насмешливо улыбаясь.

— Ладно, Вивьен, ты попала в точку. Так или иначе, сейчас мы сидим вдвоем в этом доме, и никто, кроме Билла, не знает, что я здесь. А твой недавний любовник, во-первых, не имеет ни малейшего представления, кто я такой, а во-вторых, ни слова обо мне не скажет. После того как Билл поразмыслит о возможных последствиях, особенно о том, что может оказаться под подозрением…

Ее глаза расширились:

— Под подозрением в чем? — Прежде чем он успел ответить, Вивьен сказала: — Сомневаюсь, что он вообще сможет что-либо рассказать кому бы то ни было.

— Ты о чем? — Но он уже знал ответ на свой вопрос.

Вивьен посмотрела на часы и произнесла:

— Как раз сейчас он должен скончаться от сердечного приступа.

Потом перевела взгляд на Чайлда и улыбнулась:

— Ах, как он побледнел! Какое потрясение! А ты чего ожидал, мой малютка? Неужели воображал, что я так просто отпущу беднягу Билла, чтобы он наболтал всякую ерунду полиции? Конечно, я заставила бы его горько пожалеть об этом и упрятала бы за решетку, но я не желаю никакой огласки. Господи, Геральд Чайлд, как можно быть таким наивным?

Во время ее речи Чайлда сковало оцепенение, словно он вмерз в глыбу льда. Сейчас он вырвался из холодного плена и бросился на Вивьен, вытянув руки. Она попыталась откатиться на другую сторону кровати, но он схватил ее за лодыжку и притянул к себе. Вивьен ударила его пяткой в плечо. Чайлд склонился между разведенных ляжек, вставил три пальца во все еще мокрую щель и пошевелил ими, пытаясь нащупать, где скрывается существо. Кожу обожгло, словно он коснулся раскаленного железа, — его укусили! Но Чайлд, стиснув зубы, засунул руку как можно глубже.

Вивьен пронзительно закричала от боли, но он не останавливался и, хотя пальцы жгли все новые и новые яростные укусы, сумел ухватить крошечную головку. Создание было скользким и упиралось изо всех сил. Геральд вытащил его из убежища. Ротик беззвучно шевелился, крохотные зубки сверкали, а глаза походили на красные рубины, прикрепленные к бородатому кукольному личику.

Чайлд прижал левое плечо к ноге Вивьен, чтобы она не смогла его лягнуть, а правым уперся в другое бедро.

Она вцепилась ему в волосы и дернула. Чайлд испытал такую боль, что едва не выпустил существо, но сумел сдержаться. Затем он со всего размаху опрокинулся на спину. Извивающееся тельце вылетело из вагины, крохотный ротик распахнулся, создание пронзительно закричало, словно умирающий кролик.

Чайлд свалился на пол. Он успел заметить, как из широкой щели выскользнул хвост твари. Вырвать его из тела женщины оказалось намного легче, чем он думал.

Очевидно, Чайлд все-таки ошибался, вообразив, что бородатая змейка намертво вросла в матку Вивьен.

Но с конца хвоста свешивались красные, окровавленные корни, а сама Вивьен корчилась на полу рядом с ним, заходясь в крике.

Чайлд вскочил и отбросил существо. Все в нем — верткое упруго-мускулистое змеиное тело, измазанная слизью головка, искаженное в гримасе ненависти отвратительное личико, излучающие злобу глазки — внушало такое омерзение, что Чайлд с трудом сдержал приступ тошноты.