Александр Кондратьев - Бог любит Троицу или последний виток спирали

— Я не совсем о том; и я тебя хочу, хочу даже чаще, чем ты, ты так часто бываешь занят, любимый, — но не упрек в ее словах присутствовал, а забота любящего человека. — Но я хотела сказать, что я хочу ребеночка, нашего с тобой. Понимаешь?

Урас, наконец, услышал то, что хочет его жена, его любимая женщина. Он поднялся и сел, обняв Ирис.

— Ирис, я тоже хочу, — серьезным голосом начал Урас, кажется, не совсем понимая, о чем говорит и что хочет жена (возможно, что до всех мужчин доходит это позже, тогда, когда можно хотя бы потрогать шевелящийся живот у своей женщины, приложить ухо к животу, слушая необычные звуки маленького человечка, а еще лучше, когда уже держишь ребеночка в руках, и тогда осознаешь, о чем тебе хотела рассказать любимая). — Но вот боюсь, что наших стараний может оказаться недостаточно, и нам надо еще ой как постараться для этого, — слова его были наполнены желанием ее.

Ирис улыбнулась, поняв, наверное, что Урас слышит только часть ее слов, ласково произнесла:

— Дурачок, ты мой. Иди ко мне, я хочу тебя, я хочу от тебя, я хочу…

На этот раз стоны и ласки раздавались дольше, нежели первый раз, и движения их были не так резки, и вначале раздался радостный крик Ирис, а следом и его. И лежали они уставшие, но счастливые, и нельзя было провести меж ними грани, ибо одним целым являлись они.

И не спали они в ту ночь в Пирамиде, даря себя друг другу, мечтая о детях, мечтая о своем доме в новом времени, в котором им предстояло прожить долгую и счастливую жизнь, и не заметили, как время пребывания в пирамиде закончилось, о чем сообщило звуковое напоминание голосом Мили. На сборы у них осталось пять минут в трехмерном его измерении. Ирис спохватилась, что грязная посуда осталась на столе, и что необходимо срочно навести в доме порядок. Но Урас остановил ее:

— Ирис, нам некогда, оставь как есть.

— Но, Урас, что о нас подумают Мили и Гор? Нельзя же так злоупотреблять гостеприимством любезных хозяев!

И чтобы Ирис не переживала, Урас отдал мысленную команду Пирамиде, и исчезла со стола посуда и остатки еды, и ковер, на котором они провели большую часть времени, и свечи.

— Ирис, оглянись, все в порядке, все в полном порядке; оставляем мы дом в том состоянии, в котором пребывал до нас.

Ирис огляделась и не верила глазам своим, но привыкшая к таинственным превращениям, которые происходят вокруг них и с ними, довольно легко и без ненужных вопросов и расспросов приняла и это.

Дом Гора они покинули ровно через тридцать пять тысяч земных лет, направляясь по световой дорожке в отсек, где 'спал' отряд лейтенанта Шумера. Делать предварительную разведку не имело смысла. В любом случае, при любом развитии событий на Земле, энергозапас пирамиды иссякал и всем оставшимся в Пирамиде необходимо просыпаться. А разведку уже проведут вместе с Шумером, лучшим пилотом в отряде, решил Урас.

Урас приложил свою правую ладонь к двери, за которой находились спасшиеся земляне, второй спасательный отряд… Люди, пробыв там десятки тысяч лет, не успели даже увидеть сон, для них будто прошел миг забвения.

Подобное состояние испытала и 'она'. Когда закрылись двери, 'она' произнесла:

— Что с-о м--н---о------й…

Когда двери открылись 'она' закончила начатую фразу:

------ дит.

Урас посмотрел на первого человека, стоявшего у дверей, и узнал в нем Гейна. Сержант Гейн помогал Ирис на кухне, и Урас несколько раз сталкивался с ним, испытывая странные и весьма неприятные ощущения при этом. Он не знал, почему это происходит, но и сейчас нечто подобное испытал. Урас вспомнил, что Гейн должен был находиться в отряде лейтенанта Рос, но на его отсутствие в первом отряде при заселении Земли никто не обратил внимание, посчитав, наверное, что его перевели в другой. Но никто его не переводил, Урас этого не делал, а у других таких полномочий не имелось.

— Сержант, Гейн, а вы что здесь делаете? Насколько мне не изменяет память, а она не изменяет, вы должны были находиться в другом отряде, — задал вопрос Урас; в общении с бывшими армейцами Урас использовал воинские звания, а к биологам обращался по гражданскому, использую принятое слово 'господин'.

Сержант Гейн растерялся, он сам не знал, почему его 'понесло', и он прыгнул в закрывающиеся двери. Он не знал, но знала 'она'. 'Она' посчитала, что нет нужды докладывать Гейну об изменившихся планах. Пришедшая в себя после необычного состояния, 'она' решила помочь 'телу' с достоинством выйти из сложившейся ситуации, что он в самый последний момент, когда уже не к кому было обратиться, подумал, что никто лучше его не сможет помогать по различным бытовым делам в лагере Ирис, так для других стыдно делать неблагодарную, зачастую грязную работу, а он привык, он может, ему совсем не стыдно это делать, так как любой вид работы несет достойный вклад в их общее дело.