Кир Булычев - Ощущение фантастики

Айзек Азимов может написать роман "Люди как боги"; треть произведения посвящена исследованию общества на планете, где существуют три пола. Ах, у них проблемы! Ах, богатые тоже плачут! А в "Гиперионе" Дэна Симмонса ты крутишься в бесконечном водовороте выдумки, главное достоинство которой - невозможность привязать фантазию к нашей жизни.

Это какой-то "кубик Рубика"! И в ужасе отшатнулся бы Николай Васильевич от подобных экзерсисов...

Но сделано все это ловко и нередко качественно. Там большой рынок, но и великая когорта работников. Чтобы пробиться, надо сокрушить локтями немало соперников.

Что произошло у нас?

Естественно, что фантастика разделилась на два больших потока, как всегда бывает при падении очередной "Римской империи" и нашествии варваров. Некая часть авторов ушла в Константинополь и принялась там пользоваться дарами свободы. Константинополем назову город Петербург, центр Ленинградской области - останец антиутопии с шансами на ее возвращение. В Питере есть естественный центр притяжения - Борис Стругацкий, которого, помимо прочих талантов, Бог одарил счастливым умением растить вокруг себя молодежь независимо от возраста. Там и издательский климат сложился любопытный: "Северо-запад" стал лелеять наших авторов, порой даже не к выгоде своей, возникли тамошние премии, съезды, даже из Америки зачастили обласканные у нас гости. Да и "Азбука" не обижала наших авторов. Настоящая российская фантастика, не боюсь оказаться непатриотичным, куется в морской столице бывшей империи. Москва же более знаменита другим потоком (хотя, конечно же, есть исключения, я не хотел бы абсолютизировать), то есть теми нашими авторами, которые решили сразиться с американцами на их игровом поле - как бы сыграть в бейсбол, оставив лапту питерцам.

Здесь диапазон велик - от графоманских Петуховых до деловитого Головачева.

Разумеется, во вторжении американского легиона не все плохо - есть чему поучиться. Только, к сожалению, американец, уверенный, что живет в пупе мира, никогда не будет учиться у нас, хотя ему бы это не помешало. "Американская волна" нашей фантастики, за малым исключением, куется вовсе не фантастами, а деловыми писателями без призвания. Такие писатели легко переходят из одной "комнаты" в другую, с одинаковой бодростью выковывая нетленку приключенческую (теперь это именуется триллером) или фантастическую, которая не становится фантастикой, так как автор лишен особенного взгляда на мир. Более того, они таскают за собой некий воображаемый, но очень любимый оптовиками и лотошниками набор "американской крутой литературы", которая и в Америке литературой не считается. Я условно именую эту разновидность коробейничества "в крови и сперме по колено".

Русской литературе вообще не свойственно материться. Разумеется, время от времени в ней вспыхнет Барков или Ерофеев, но эти исключения общего закона не нарушают. Если я иду мимо пивной и слышу, как собеседники изъясняются "ненормативной лексикой", я понимаю, что у них, бедных, просто нет нормальных слов (болел, когда их в школе проходили) для выражения чувств. Американская же массовая литература придумала "миллеровский" набор словечек, которые стали как бы знаковым языком для поп-кино и поп-литературы. Этих слов в нормальной жизни никто не употребляет (за исключением наших алкашей и подонков), но "крутой" детектив их должен произносить, иначе его крутость окажется под сомнением.

В том потоке современной отечественной фантастики, которая отправилась "американизироваться", принципы "в крови и сперме" получили карикатурное преувеличение. Откройте Псурцева или Бушкова, а также следующего по этой дороге легионера, чтобы погрузиться в не привычную для русского читателя атмосферу словесной дряни. Причем надобности в том нет, зато издатель и оптовик, продающие свои книжки молодым людям, вполне довольны. Мне эта ситуация кажется фиктивной. Мы ведем себя, как мальчик, придумавший страшную историю, всем ее рассказавший и потом умерший от страха, потому что сам в нее поверил.

"Фак ю!" - рычит мелкий гангстер в американском фильме или боевике. Американцы читают эту литературу и пропускают мимо очей (ушей) этот колорит. Надеюсь, читатели мои, знакомые с англичанами или американцами нормального социального уровня, знают, что в порядочном обществе никто никого не "факает".

Наши писатели, желающие продать свою книжку лучше американской, мучительно набирают жалкий список маргинальных слов и начинают убеждать самих себя, что их сограждане обожают поговорить на тему "трахаться или погодить".