Алан Фостер - КОТализатор

Толстяк, несмотря на симпатию к спутникам, остался тверд:

— Хотя на более положительном уровне, чем контисуйское, но это же вмешательство извне! Нет! Мы считаем, наше воздействие на развитие вашей цивилизации не было б этичным!

— Может быть, когда-нибудь, вы или контисуйцы, — добавил Коротышка, — достигнете уровня развития, когда мы сможем сотрудничать на равных, как друзья. Будет тогда с кем перекинуться в картишки!

— Мы сделаем это! — уверенно сказал Картер. — Вы увидите, мы сделаем!

— Великолепно, старик, просто великолепно! — Толстяк ободряюще поводил щупальцем по его плечу.

— И в первую очередь вам необходимо разрубить эти путы, которые вы называете телевидением, иначе оно разложит ваши мозги. Это совершенно очевидно, даже для таких случайных посетителей Земли, как мы.

На следующий день испанская тема преобладала на страницах газет. В глаза сразу бросался крупно набранный результат игры европейского чемпионата по футболу: Барселона — Ливерпуль, 3:2. Если верить Игорю, внимательно просмотревшему все спортивные новости, это была самая лучшая игра чемпионата, полная борьбы и захватывающих моментов. Случившиеся во время матча беспорядки упоминались лишь в контексте незначительной стычки, имевшей место за пределами стадиона. Причиной стычки послужила плохо приготовленная паэлья, толк в которой знают испанцы и неблагоприятное воздействие которой сказалось, скорее, на пищеварительно-кишечном, а вовсе не на подсознательном уровне конфликтовавших.

Городок Манаус был очарователен, но тот небольшой запас испанских слов, который Картер накопил за время своих предыдущих странствий не был полезен ему в Бразилии, единственной стране Южной Америки, официальным языком которой является португальский.

Он отдыхал в своем номере, слушая гипнотизировавшее его гудение вентиляторов и ожидая, когда принесут заказанный им тропический напиток со льдом. Они только что закончили съемку последней сцены. Фильм назывался "Продавцы смерти с Амазонки". Картер блаженствовал от завершенности трудной, но хорошо исполненной работы. Конечно, это не "Генрих 4-ый", но он научился ценить и довольствоваться малым.

В дверь постучали, и он поднялся, чтобы открыть. Но когда он открыл дверь, то чуть было снова ее не захлопнул, только необыкновенная красота гостьи удержала его от этого шага.

— Я вас шокирую своим появлением? — улыбка Франчески Да Римини была широка и прекрасна, как сама амазонка, в ее голосе не было угрозы, а жесты источали дружелюбие. — Разве мы не знакомы?

— Позвольте же нам войти! — сказал стоявший рядом с ней мужчина.

На Брайтоне Февике были солнечные очки Каррера, белый тропический костюм и немного вызывающая мягкая фетровая шляпа. У его ног маячили знакомые очертания рыжего кота.

Как и любой другой бы мужчина на его месте, Картер не мог обратить внимание на его слова в присутствии Да Римини. Неотесанная великанша из Куско чудесным образом превратилась в образец женского великолепия. Не в силах противиться ее очарованию, он отступил и пропустил обоих в комнату. Она села на ротанговую кушетку, изящно положив ногу на ногу. Февик шлепнулся в стоявшее рядом кресло.

— Я всегда говорила, что единственный недостаток тропиков — ужасная жара. Вы не предложите нам что-нибудь выпить?

От воспоминаний о старых обидах Картер даже вспотел.

— Сейчас принесут прохладительный напиток, а в буфете найдется пара лишних стаканов, — он прищурился, глядя на Да Римини. — Я не понимаю, что вы здесь делаете!

— Значит, мы попали как раз куда надо, потому что мы сами кое-что не понимаем! Например, каким образом вы пробрались на студию в Эдинбурге и за несколько минут успешно испортили то, над чем контисуйцы работали в течение нескольких месяцев?

Картер опасливо покосился на дверь:

— Кстати, а где сейчас ваши друзья контисуйцы?

Февик наслаждался ветерком от вентиляторов:

— В Перу! Большинство из них теперь работает на компанию братьев Фернандес.

— Мне кажется, и вам, как археологу, следовало бы сейчас быть в Перу, там еще много нераскопанного. Февик глубоко вздохнул:

— Вы что, действительно думаете, что после всего, что произошло, я могу вернуться к занятиям такой скучной и сухой наукой, как археология?

— Мне показалось, вы любите археологию!

— Чепуха! Это скучная и грязная работенка! Я занялся археологией единственно для того, чтобы заставить родителей уважать меня. Однако, мне самому иногда кажется странным, как быстро после провала всей этой эдинбургской аферы я потерял всякий интерес к исследовательской работе. Будьте уверены, сейчас я, как никто, счастлив, тем более, оказавшись здесь, у вас в гостях.