Алан Фостер - КОТализатор

— Вы отдаете себе отчет, что это значит? Всегда считалось, что инки не создали собственного письма, а это тогда что? — его голос прерывался от едва сдерживаемого ликования, в глазах стояли слезы, — меня ждет, без сомнения, Бакстеровская премия, а может, даже Нобелевская! Эшвуд нахмурилась и стала принюхиваться:

— Не кажется ли вам, что воздух стал суше? Но никто не слушал ее. Страхи Манко улетучились, когда в следующий момент его брат совершил новое открытие. Пока Февик рыдал над инкскими письменами, Бланко попробовал открыть дверцу ларя, но она не поддавалась, и, рассердившись, он несколько раз ударил ее прикладом автомата. Дверца не выдержала, затрещала, затрещал и сам ларь, и содержимое ларя хлынуло на взломщика, придавив его своей тяжестью, и протащило несколько ярдов по полу.

Когда поток, наконец, остановился, Бланко Фернандес отчаянно барахтался в море золота, пытаясь выплыть. Его брат, монопольный производитель инка-колы в Перу, барахтался поблизости. Золотые блюда и чаши, золотые полосы и слитки, ожерелья, кольца и серьги… Свет фонаря, многократно отразившись от сверкающего изобилия, весело прыгал по темным стенам и сводам пещеры.

Как и все, Картер был ошеломлен до потери речи. Небольшой ларь с высокими стенами хранил в себе несколько тонн золота. И тут же, вдоль стены, на отрезке не менее 50 ярдов, стояли другие лари, похожие на этот по форме и, возможно, по содержимому.

Картер отчаянно вглядывался туда, где стоял последний из ларей. Ни пятнышка света, ни лучика солнца! Как же так? Он взглянул на часы. Время было послеполуденное, солнце еще не должно было сесть… И тут он вспомнил, что те небольшие лари, мимо которых они шли сюда, вовсе не имели никаких дверей! Это были другие лари!

Трань Хо тоже что-то заподозрила:

— Мы вышли не туда, откуда пришли! Что ж, это чудесно! — она принялась, как сумасшедшая, щелкать своим фотоаппаратом. — Грандиозно! Восхитительно!

— Отвратительно! — пробурчала Эшвуд. Оттуда, где братья Фернандес самозабвенно кувыркались в золотом оползне, Да Римини подозрительно рассматривала круглое строение, содержавшее в себе загадочное яйцо.

— Я не понимаю, что происходит!

— Трань Хо права, — подал голос Февик, с сожалением отрываясь от милых его сердцу инкских надписей. — В то мгновение, когда яйцо ослепило нас, мы перенеслись из той пещеры в эту. Это яйцо — устройство для перемещения в пространстве, средство передвижения, передатчик материи, — он взглянул себе под ноги, у его ног, задумчиво наблюдая за резвящимися братьями Фернандес, сидел кот. — Каким-то образом, видимо, Мо, взгромоздясь на верхушку яйца, привел устройство в действие, и мы оказались здесь.

— Только магии еще нам не хватало! — занервничала Эшвуд.

— Никакой магии! Чистая наука! А в науках инки как раз продвинулись очень далеко. Они могли даже делать операцию на мозге. А это яйцо они изобрели, скорее всего, в последние дни существования империи, уже после того как Писарро разбил Атауальпу. Возможно, они сделали это изобретение специально для того, чтобы уберечь остававшееся у них золото от испанских конкистадоров.

— В голове не укладывается, — признался Картер.

— Вы можете предложить какое-нибудь другое объяснение произошедшего? — Февик откинулся, поднял глаза вверх. — Потолок здесь на двадцать футов выше. Куда же нас занесло?

— Может, в одну из пещер, куда ведут другие проломы в стене? — предположила Эшвуд.

Да Римини отрицательно покачала головой:

— Мы их осмотрели в первую очередь. Оба пролома заканчиваются тупиками.

— Возможно, не тупиками, а перегородками, преграждающими путь в другую пещеру, — заспорила Эшвуд, — и вообще, не кажется ли вам, что нам следует подумать, как выбраться отсюда, — на ее лице прописалось зверское выражение. — Если отсюда нет выхода, остаток наших дней, правда, немногочисленных, мы проведем среди золотых гор, и это утешает.

— Заткни свою пасть, — Да Римини была не в себе, она повернулась к забывшим обо всем на свете братьям Фернандес. — Эй вы, идиоты! Ищите выход! Успеете еще наиграться!

Картеру пришло на ум, что попытайся он сейчас, когда монопольные производители инка-колы плещутся в золоте, толкнуть зазевавшуюся Да Римини в спину и повалить ее на землю, Февик, единственный из пленников, чьи руки не связаны, мог бы вернуть себе свой пистолет и воспользоваться им по назначению. К несчастью, осуществление плана требовало активного участия Февика, а это, как тут же с грустью признался себе Картер, могло означать только то, что план был обречен на провал. Эх, была б у него возможность высвободить хоть одну руку!