Айзек Азимов - Детектив Элайдж Бейли и робот Дэниел Оливо [компиляция]

Но он помнил бараки своего детства; то гнетущее коммунальное существование у самой черты бедности. Он совершенно не помнил своей матери: после случившегося она прожила недолго. А вот отца он помнил хорошо – отупевшего от пьянства, надломленного замкнутого человека, иногда говорившего о прошлом охрипшим прерывающимся голосом. Он умер, так и не восстановленный в своих правах, когда Лайджу было восемь. Маленький Лайдж и две его старшие сестры переехали в детдом одного из секторов. Детский этаж, как его называли. Брат его матери, дядя Борис, сам был слишком беден, чтобы воспрепятствовать этому.

Так что жизнь легче не стала. Непросто было и в школе – без унаследованных от отца привилегий.

И вот теперь он оказался в центре скандала, грозившего перерасти в крупные беспорядки, и вынужден был усмирять простых людей, которые в конечном счете всего лишь боялись деклассификации – своей и своих родных, а этого боялся и он сам.

– Давайте успокоимся, мадам. Продавцы ведь не сделали вам ничего плохого, – сказал он ровным голосом умолкнувшей женщине.

– Конечно, не сделали. И не сделают, – раздалось сопрано женщины. – Думаете, я позволю, чтобы они прикасались ко мне своими холодными сальными пальцами? Я думала, что здесь со мной будут обращаться как с человеком. Я живой человек и имею право, чтобы меня обслуживали люди. И вообще, у меня дома двое ребятишек. Ждут меня, чтобы идти на ужин. Не могут же они пойти в столовую одни, будто сироты! Мне нужно выйти отсюда.

– Хватит! – Бейли почувствовал, что начинает терять самообладание. – Если бы вы позволили обслужить себя, то уже давно бы ушли отсюда. Вы просто попусту поднимаете шум. Ладно, пусть они вас обслужат, и дело с концом.

– Вот те раз! – На лице женщины отразилось крайнее изумление. – Может, вы думаете, со мной можно обращаться по-свински? Пора бы правительству, наконец, понять, что на Земле живут не одни только роботы. Я работаю с утра до вечера, и у меня тоже есть права…

Она трещала без умолку.

Бейли почувствовал себя в ловушке. Ситуация выходила из-под контроля. Если даже покупательница и согласится, чтобы ее обслужили, ждущая снаружи толпа была уже настолько возбуждена, что могла решиться на все, что угодно. С того времени, как сыщики вошли в магазин, толпа удвоилась, и теперь у витрины собралось человек сто.

– Какова обычная процедура в таких случаях? – неожиданно спросил Р. Дэниел Оливо.

Бейли едва не подпрыгнул:

– Прежде всего, это не обычный случай.

– Что говорит закон?

– Роботы были назначены сюда в соответствии с установленным порядком. Это подготовленные специалисты. Все сделано в рамках закона.

Они переговаривались шепотом. Бейли старался напустить на себя властный и грозный вид. Лицо Р. Оливо, как всегда, оставалось бесстрастным.

– В таком случае, – сказал он, – распорядитесь, чтобы эта женщина позволила себя обслужить или покинула помещение.

Уголки рта Бейли скривились в ухмылке:

– Проблема в толпе, а не в женщине. Ничего не поделаешь, придется вызывать отряд по борьбе с беспорядками.

– Для поддерживания порядка гражданам должно быть достаточно одного представителя закона, – проговорил Р. Дэниел, затем повернул свое широкоскулое лицо к директору магазина: – Откройте силовую дверь, сэр.

Рука Бейли метнулась вперед, чтобы схватить Р. Дэниела за плечо и развернуть его, но в последнюю секунду передумал. Если в такой момент представители закона начнут открыто ссориться между собой, всякая надежда на мирное разрешение конфликта будет потеряна.

Директор начал было протестовать, ища поддержку у Бейли, но тот отвел взгляд в сторону.

Не обращая внимания на протесты, Р. Дэниел повторил:

– Я приказываю вам именем закона.

– Ответственность за ущерб, причиненный товарам и предметам обстановки, будет нести Город, – проскулил директор тоненьким голоском. – Заявляю официально, что, делая это, я подчиняюсь приказу.

Барьер опустился; с радостным ревом собравшиеся у магазина хлынули внутрь. Они предвкушали победу.

Бейли слышал о подобных беспорядках. Он даже как-то стал свидетелем одного из них. На его глазах десятки рук подхватывали роботов и, передавая их тяжелые несопротивляющиеся тела над головами, отправляли их в гущу толпы. Люди набрасывались на свои металлические подобия. В ход шли молотки, силовые ножи, иглопистолеты. В конце концов от несчастных роботов оставались лишь искромсанные куски металла и проволоки. Дорогие позитронные мозги – наисложнейшее создание человеческого разума – кидали из рук в руки, как футбольные мячи, и в мгновение ока превращали в ненужный хлам. Затем дух уничтожения, с такой легкостью и весельем выпущенный на волю, направлял толпу на все, что только можно было разбить.