Инна Зинченко - Превратности судьбы и недоразумения

— Ты о чём думаешь, засранка? — Услышала я её голос у себя в голове. — Нужна ты мне! Я ведь сейчас не в своём теле, чего ты боишься?

— А ты бы не боялась, если бы такое увидела? Рожа у тебя больно страшная!

Тирто всё же решился подойти ближе к огню. Внимательно его разглядывал — изучал. Мясо приятно пахло, но берлога стала наполняться дымом — трубы — то нет. Дым ел глаза. Дышать было трудно. Додумались, умники! Надо было мясо жарить на свежем воздухе.

— Плохо так! — Громко рявкнул Тирто. — Не хочу.

Никто не хочет. Надо бы его надоумить, чтобы сделал себе хоть какую — то вентиляцию. Угорим мы здесь, как есть, угорим. Не сговариваясь, мы выбрались на свежий воздух. Из берлоги валил густой серый дым. Вот натворили, так натворили! Лишь стойкий оловянный солдатик — Ирф остался в берлоге дожаривать мясо. Тирто тёр кулаками глаза.

— Не надо мне никакого огня! — Сказал он сердито. — Мясо можно есть и так.

Он принюхался к себе и скорчил недовольную мину.

— Теперь дымом воняю. Зачем всё это?

Но, когда Ирф, наконец — то вынес нам на большом листе первую порцию румяного, ароматного мяса, он принюхался и улыбнулся — запах ему понравился. Своими толстыми, как сардельки, пальцами, он осторожно взял кусок мяса и стал его обнюхивать, все, никак не решаясь попробовать на вкус.

— Пахнет вкусно. — Задумчиво сказал он. — Это можно есть?

Ирф рассмеялся и, вытирая жирные пальцы об рубашку, сказал:

— Это нужно есть. Попробуй, тебе понравится. Жаль только, что соли нет.

Тирто с удивлением посмотрел на него. О соли он никогда не слышал. Почему — то мне кажется, что, и его сородичи тоже не подозревают о существовании такой специи. Объяснить ему, что это такое, мы не смогли.

— Да не смотри ты на него! — Подбодрил Ирф Тирто. — Ешь, а то остынет.

И он решился. Ел он сосредоточенно, прислушиваясь к своим ощущениям. Он никак не мог разобраться, нравится ему это или нет. В конце концов, решил, что нравится, и налёг на еду. Трудно было за ним угнаться! Отсутствием аппетита парень не страдал. Ясно, почему его сородичи решили от него избавиться. Он так увлёкся едой, что не заметил того, как в берлогу вполз курдыр! Мы тоже его не сразу заметили. Но, когда заметили, пронёсся дружный вздох. Защита наша не работает, а на что способна эта тварь, мы знаем. Курдыр зашипел. В груди у меня похолодело. Сейчас начнётся! Больше я эту пытку не выдержу!

Я инстинктивно вжалась в стену. Сейчас начнётся! Что — то мне совершенно не хочется вновь испытать это «райское удовольствие»! Нет, я не спорю, я далеко не ангел, местами я даже очень препаршивый человек. На место в раю я даже не рассчитываю, но и не настолько я сволочь, чтобы так надо мной издеваться!

Тирто, почему — то совершенно не испугался. Конечно, что ему курдыр, он из них сапоги себе шьёт! Великан улыбнулся, и его лицо сразу же изменилось. Я даже не подозревала, что он умеет это делать. С чего бы ему улыбаться и кому? Эта улыбка что — то такое с ним сделала непонятное, сразу стало ясно, что он ещё слишком молод, можно сказать, зелёный совсем. И, глядя на него, я тоже перестала бояться страшного зверя.

— Это мой друг. — Сказал Тирто и погладил сирену по голове. — Вы его не бойтесь, он вас не тронет.

Ну, дак, чего уж нам! Чего нам бояться? Мы в непонятном месте, где непонятно, что происходит, в глухом лесу, в берлоге у существа, которое всё может, только не догадывается об этом. Мы, в отличие от него, ничего теперь не можем и ничего не знаем и покинуть это место у нас не получится… В самом деле, чего нам бояться?

— Ты успокойся, а? — услышала у себя в голове до боли знакомый голос, вернее, до боли знакомые мысли — Выведешь нас отсюда? Ты же — ключ, забыла?

Ничего я не забыла, но я очень сильно сомневаюсь, что моя беспокойная звезда поможет нам в этой ситуации. Если бы Тирто догадался о своих способностях, то он мог бы стать богом этой занюханной планетки и всех её жителей. Если бы он был тщеславным или просто мерзавцем, он бы мог единолично править этим миром. Но Тирто ничего этого не нужно, только потому, что воспитывали его не люди. Кто? Он сам себя воспитал, да ещё этот лес, и всё то, что в нём живёт и растёт. Изумрудная, чужая ночь. Я молча сижу на земляном полу, покрытом душистой травой, почти у самого входа — если что, то я смогу незаметно отсюда выскочить. «И не думай даже! — вновь вмешался Соф — Мы сюда не в догонялки прибыли играть. Тирто нам может пригодиться с его — то способностями».