Наталья Шитова - Отступник

Он не забыл и не простил людям ни своего сиротства, ни страшной мученической смерти отца, ни горя сородичей. Но брат и сестра Еса учили Цьева быть разумным и молили быть осторожным. И он старался, ох, как он старался… Ему было уже семнадцать, иногда его так и подмывало отбросить в сторону всякие запреты и забыть устрашающие рассказы. Но Цьев помнил, что он все же не один на этом свете, что многие искренне любят его и заботятся о нем. И он не решался открыто своевольничать. Многолетняя опека сделала свое дело, и подросток считал себя еще маленьким, и чувствовал себя в достаточной безопасности только рядом с братом или его друзьями…

А сейчас, кажется, все готово вот-вот рухнуть, безнадежно и стремительно, плачь не плачь… И Цьев мчался вперед, совершенно позабыв о собственной безопасности и необходимости быть бдительным. Найти Кшана! Больше ничего не надо, только найти его живым!

Размазывая по лицу слезы, он выскочил на пятачок примятой травы на опушке леса. Упав навзничь, Цьев вцепился в травяные стебли, прислушался… И его оглушила боль брата, уже без него живущая на этом клочке земли. Пропустив через себя страдание отдыхавшего здесь Кшана, Цьев не смог совладать с собой. Не обращая внимания на то, что его рыдания далеко разносятся, он в тоске забился на траве. Только надежда на то, что Кшан знал, что делал, когда пробирался именно сюда, заставила его взять себя в руки. Поднявшись, Цьев снова пустился по следу.

Кровавый след стал менее заметным. Он тянулся, то надолго прерываясь, то снова возобновляясь несколькими крошечными капельками, и шел через лесную опушку и поляну, прямо в густой траве вдоль тропы в деревню.

Цьев подбежал к толстой березе, что росла на самом краю деревни и присел в траве рядом с подсохшей бурой лужицей. Слезы комком застряли в горле. Цьев осмотрелся и стал думать.

Кровавый след стал таким неявным. Только изредка он обнаруживался на траве заметными каплями. След тянулся в десятке шагов вдоль тропы, значит, Кшан шел сам. Люди тащили бы его прямо по тропе…

Сколько крови там в лесу и на опушке! Разве можно потерять столько крови и остаться в живых? Впрочем, вытекшая кровь всегда кажется куда обильнее, чем на самом деле… Ну а если только брат погибнет, Цьев растерзает всякого, кого встретит в этой деревне, и если кто-то захочет его остановить, пусть сначала убьет его, Цьева, если сможет…

Кшан стремился попасть в деревню, а там было только одно место, куда он мог податься. Если Кшан дошел, ему окажут помощь, но разве может человек, пусть даже самый лучший, по-настоящему помочь?

Что ж, в деревню, так в деревню. Цьев никогда, даже ночами, не выходил за большой овраг без подобающей одежды. Значит, он пройдет по улице, и никто не должен обратить на него особого внимания…

Вбежав на улицу, Цьев замер, оглядываясь. Страх слегка зашевелился внутри. Но о каком страхе может идти речь, когда Кшан в опасности?

Промчавшись вдоль заборов на одном дыхании, Цьев вбежал в калитку давно знакомого дома…

Разбудили Лиду настойчивые Сережкины руки. Он стянул с нее одеяло, весело хохоча над ее сонным возмущением и почти силой поднял на ноги.

— Пора, пора, сонюшка! Уже солнце встало! Поднимайся!

Лида рассеянно оделась, привела себя в порядок и позволила, наконец, Сереже вытащить ее из комнаты.

В кухне было темно и пусто. На плите стоял холодный чайник, и не было никаких следов того, что кто-то сегодня уже завтракал. Только длинный узкий полосатый половик был сдвинут и испачкан засохшей грязью, в то время как вечером он был безупречно чистым.

— Это кто же так наследил? — удивилась Лида.

— Действительно, на Валяя это не очень похоже. Он по полу не ходит — летает… — подтвердил Сергей и угрюмо предположил: — Вероятно, это тот нечесаный и неразговорчивый малец напачкал… Ладно, пошли на улицу, все равно грязные половики — это не наша с тобой забота…

При ярком солнечном свете дом, сад и лужайка у крыльца показались Лиде совершенно иными, нежели ночью. Все было так нарядно, празднично и светло, что она даже не сразу вспомнила о ночном происшествии.

— Сережа, ты ночью ничего не слышал? — осторожно спросила Лида.

— Абсолютно ничего, — ответил тот, спустившись с крыльца. — Бывает, что ночами я иногда не сплю, но не в этот раз. А что я должен был слышать?

— Шум на улице, возня в доме, какие-то стоны и плач наверху… — перечислила Лида.

— Выдумщица! — вздохнул Сергей и сладко зажмурился, подставляя солнцу лицо. — Это тебе приснилось.