Сергей Агафонов - Человечина

— Стой, — говорят, — подавай деньги!

— У меня, братцы, нет. Все с товарищами пропил.

У грабителей руки опустились.

— Ты, дядя Фриц, — говорят, — нас извини. Мы не со зла. Болезнь у нас.

Тут дядя Фриц все и понял. Ребята сделали свой выбор в пользу клея и стирального порошка. Что ж, дело молодое. Хотел дядя племянников к доктору свести, да не успел. Катаклизм случился. Смыл потоп докторов, токсические вещества, подворотни и полпивные, а болезнь у племянников осталась. Пришлось научиться с нею жить. В конце концов, живем же мы с диареей и насморком.

Отец-Солнце как раз чистил свои ботинки на небесном бульваре, поэтому все видел и все слышал. Проходя мимо берега реки Прорваниха, где заседало семейство богов, сообщил им о печальном приключении их младшего отпрыска азбукой глухонемых. Семья уже и сама встревожилась, ведь Отцу-Солнцу ботинки на небесном бульваре чистила Тетка-Луна. Это было недоброе знамение.

— Придется, по-видимому, опять Игруна будить… — озаботился выручить Световида Бог мух.

— Скажешь тоже, — возразила ему Золотая Баба, — Тут водой делу не поможешь. Надо туда Зверя подослать.

— Точно! — согласился Зверь. — Я им страсть покажу!

— Рано им еще страсть показывать. — перебила Зверя Цуна, — Мутные они еще… Давайте у Знича спросим. Он здесь все таки недавно, со свежим взглядом…

Бросили каждый в костер, у которого грелись, по щепотке соли.

— Сильного пора рожать. — ответил пламенной пляской Знич, — Пусть он Наяпу поможет.

— От чего же Наяпу Сильный должен помогать, а не Световиду? — удивился Зверь. — Наяп — дух, Световид — молодой бог…

— Угадай с трех раз…

Зверь стал гадать, а все остальные стали рожать Сильного. Рожали — рожали, рожали — рожали, рожали — рожали… Зверь так и не угадал, но Сильного родили. Вручили ему в одну руку дротик, а в другую серебряный шар.

Стали кричать в очередь на ухо, а новорожденный им отвечал.

— Ты кто?

— Сильный!

— Еще ты кто?

— Злобный!

— А еще ты кто? Может конь в пальто?

— Нет, я голый дерусь…

— Ишь, какой смелый!

— Какой есть…

— Иди Наяпа выручать.

— Иду…

— Нет, беги!

— Бегу…

И побежал Сильный на выручку к Наяпу.

— Я так и не понял, по что он к Наяпу побежал: надо к Световиду. — думал вслух Зверь, глядя как удаляются сверкающие пятки Сильного.

— Дурак ты, хоть и Зверем пишешься… — оборвала его Золотая Баба.

— Сама такая и даже хуже! — парировал Зверь.

Цуна решила прекратить ссору своих детей.

— Ладно, Зверь, отправляйся и ты.

— Куда? — опешил Зверь от неожиданности.

— За кудыкину гору сажать помидоры… — опять встряла неугомонная Золотая Баба.

Бог Мух не выдержал и отвесил Золотой Бабе подзатыльник. Та обиженно умолкла.

— К Световиду пойдешь. Посмотришь что и как. Может помощь какую подашь… — утерла Цуна украдкой слезу.

Каково матери сразу с двумя дитятями расставаться, тем более, один пропадает уже незнамо где.

— Уррряу — вскричал Зверь.

Рядом с лагерем Святого семейства пасся небольшой табунок страусов эму. Зверь вскочил на спину к вожаку и выпустил когти. Вожак страусов издал отвратительный звук и бросился со всех ног наутек, а за ним и весь его табун.

— Зря ты на зверя напраслину возводишь. — сказал Золотой Бабе, глядя на это, Бог Мух, — Сообразил, смотри-ка, и на счет транспорта и насчет провизии на дорогу. Да как ловко!

— Приспичило, вот и сообразил. — со скептицизмом в голосе ответила на замечание брата Золотая Баба, — На несколько ходов вперед он все равно рассчитывать не умеет.

— А мы поглядим!

— Поглядим!

Чтобы унять детей Цуна взяла и вправду протерла им гляделки. Чего спорить, когда можно самим во всем убедиться. Тут к берегу реки Прорваниха, на котором располагалось Святое семейство течением прибило бутылку. Цуна расковыряла газетную пробку и вытряхнула из бутылки послание от мужа своего Татая. Принялась его Цуна разбирать, и надо ли говорить, что увидали ее дети не то, что собирались…

Бутылку из реки выловить у духов всегда считалось за удачу. Повелось это с тех пор, как Роаль однажды повздорил с матерью кому из них гречку перебирать, и пошел ей на зло в речку топиться. Топился, топился, топился — не может утопиться. Почему? Глядь, бутылка плывет. Понял Роаль, бутылка в речке его место занимает — не дает утопиться. Выловил Роаль бутылку и поменял у попа на леденец. Леденец матери отнес, так и помирились. Вместе стали гречку перебирать, и всем остальным заповедали все распри миром решать.