А. Азимов - Роботы утренней зари

— Но я все-таки не понимаю, что все это означает.

— Я тоже, но есть кое-какие соображения. Может, узнаем что-нибудь у Амадейро. Наше положение так скверно, что мы ничего не потеряем, строя догадки и рискуя в азартной игре.

Во время этого разговора машина сделала прыжок и полетела на умеренной высоте, затем обошла линию кустарника и прибавила скорость над травянистыми участками и гравийными дорожками.

Жискар, вы записывали разговоры, которые велись в вашем присутствии? — спросил Бейли.

— Да, сэр.

— И можете воспроизвести их, если понадобится?

— Да, сэр.

— И можете найти какое-то отдельное выражение, сказанное той или иной особой?

— Да, сэр. Вам нет нужны прослушивать всю запись.

— А вы можете быть свидетелем в суде?

— Нет, сэр. Достаточно умелой командой можно заставить робота лгать, и тут не помогут никакие увещевания или угрозы судьи, поэтому закон мудро считает робота неправомочным свидетелем.

— В таком случае, какая польза от вашей записи?

— Это совсем другое дело, сэр. Запись нельзя изменить простой командой, ее можно только стереть. Такая запись может быть признана как очевидный факт. Прецедентов, однако, не было, и признать ее или нет — зависит от дела и от судьи.

Жискар посадил машину на лужайке перед широким, но не очень высоким зданием с фасадом, украшенным замысловатой резьбой. Оно было явно новое, но производило впечатление построенного под старинное.

— Коллега Илайдж, вы надеетесь, что доктор Амадейро действительно может быть вам полезен?

— Нет, Дэниел, я подозреваю, что доктор Амадейро слишком умен, чтобы дать нам хоть какую-нибудь зацепку, чтобы захватить его врасплох.

— А если так, что вы собираетесь делать дальше?

— Не знаю, — сказал Бейли с мрачным ощущением дежа вю. [1] Дежа вю (франц.) — уже бывшее. — Что-нибудь придумаю.

Когда Бейли вошел в административное здание, первым его ощущением было облегчение, что он ушел от неестественного освещения открытого пространства, а вторым — извращенное злорадное удовлетворение.

Жилые дома на Авроре были типовыми. В гостиной ли Глэдии, в столовой Фастольфа, в рабочем кабинете Василии или в комнате с трехмерным аппаратом Гремиониса он не мог бы подумать, что он на Земле. Все четыре отличались друг от друга, но все имели некую общую особенность, полностью чуждую подземным квартирам на Земле. Административное здание было насквозь пропитано официальным духом, оно совершенно не походило на жилые дома на Авроре, в то время как в родном Городе Бейли любое официальное здание походило по своему интерьеру на жилой дом. Тем не менее, оба официальных здания двух таких разных миров были до странности схожими.

Это было первое место на Авроре, где Бейли мог бы вообразить себя на Земле — те же длинные голые коридоры, тот же стандарт узоров и украшений, те же источники света, форма которых могла раздражать одних и нравиться другим.

Но было здесь кое-что, отсутствующее на Земле, — например, подвесные горшки с цветущими растениями, видимо, с автоматическим поливом. Но растения не вызывали чувства восхищения у Бейли: не привлекают ли они насекомых? Не капает ли из них вода? Не падают ли иногда эти горшки?

Кое-чего и не хватало. В Городе на Земле даже в самых строго официальных домах всегда слышался гул человеческих голосов и шум машин, «Рабочее Жужжание Братства», как говорили земные политиканы и журналисты. Здесь же была тишина. До этого Бейли не обращал особого внимания на тишину в домах, которые он посетил за эти два дня, поскольку все было так необычно, что еще одна странность ускользнула от него.

Здесь же, где многое напоминало Землю, отсутствие «Гула Человечества» (тоже популярное выражение) обращало на себя внимание, как и оранжевый оттенок искусственного освещения, который больше бросался в глаза на здешних пустых стенах, чем на обильно украшенных стенах жилых домов.

Однако у Бейли не было много времени для размышлений.

Войдя в главный вход, Дэниел остановил Бейли и Жискара. Прошло с полминуты, и Бейли спросил:

— Почему мы стоим?

— Так полагается, коллега Илайдж. Впереди звенящее поле.

— Что это такое?

— Вообще-то, это название эвфемистическое. Это поле действует у человека на нервные окончания и причиняет резкую боль. Роботы могут пройти, а человек — нет. Но, конечно, и тот, и другой своим появлением включат сигнал тревоги.

— Откуда вы знаете, что это поле здесь есть, и где оно?