Валерий Алексеев: Седьмое желание

С другой стороны, конечно, ни к чему коммунизм запрашивать. Тут его люди строят, а там он вдруг сам пришел, как снег на голову. Наверняка такой коммунизм будет скучный. Нет, уж лучше не путаться под ногами. Закажем что-нибудь попроще, для всех чтобы и без паники. Допустим, на Марс кого-нибудь послать. Вот это идея!"

И Левка, оглядываясь и бормоча себе под нос, хотел было запрашивать уже рейс на Марс, но вдруг ему в голову пришла одна мысль:

"Послал свой лимузин к чертям кошачьим и не подумал: а выполнимо ли? Вдруг он еще обратно вернется, да еще вместе с Лоллобриджит Бардо? Потому как где их в наше время, чертей-то кошачьих, отыщешь? Нет, уж лучше все предусмотреть заранее. А вдруг и с Марсом получится, как с кошачьими чертями? Забросишь человека, а куда, неизвестно. Может, и аппаратура для возврата еще не готова".

Левка остановился у сквера, прислонился к ограде. Идут люди, спешат, на небо смотрят. Чего вам нужно, люди? Дождя боитесь, что ли? Так прямо и скажите. Левка сделает, не будет вам дождя. Хотя с другой стороны...

И тут Левку взяла досада. Оказывается, все вещи имеют две стороны. В первый раз ему это пришло в голову.

14

Он вошел в сквер. Солнце заметно покраснело, и от лучей его веяло холодным жаром. Приближался вечер, но на скамейках по-прежнему грелись усталые, запыленные люди.

- Какие вы все некрасивые, черти! - возмутился на людей Левка.-Посимпатичнее вас сделать, что ли?

Да нет, не стоит возиться, загордятся еще. Такие-то они попроще.

Левка сел с одним несимпатичным стариканом в стоптанных башмаках. Старик отдыхал на скамье, сгорбившись, опершись жилистыми лиловыми руками на палку, и то ли дремал, то ли просто щурился на солнечный свет.

По другую сторону молодая женщина кормила грудью ребенка. Она так устала, что, когда подошел Левка, даже не прикрыла грудь и только чуть-чуть подобрала платье. А малыш, выпростав лапку, теребил ею краешек одеяла и сучил ногой.

- Нервный какой-то,-вздохнул Левка, и тут уголок хрустящей бумажки слабо царапнул ему грудь.

Левку как огнем обожгло. Вот оно, его первое чудо!

Какой-то ротозей распахнул бумажник-и прощай четверть зарплаты. А может, даже этот старикан, что сидит рядом. Куда ему угнаться за ветром!

Левке стало страшно.

Значит, что же?..

Значит, вор? Обрадовался, сгреб - и бежать?

Он тихо, крадучись, вынул двадцатипятирублевку из кармана, опустил руку на спинку скамьи и, разжав пальцы, негромко сказал:

- Я не вор, понятно? Я не вор. Пусть вернется на место!

Кредитка словно прилипла к пальцам: не хотела падать.

- Лети ты! - Левка слегка подкинул бумажку, она как-то неловко вывернулась в воздухе, и ветер задул ее под скамейку.

Левке сразу стало легче. Он глубоко вздохнул и, откинувшись, стал разглядывать соседей. Но седьмое желание не давало покоя. Оно было такое одинокое, что обидно было бы оставлять его про запас.

Женщина сменила грудь, вздохнула. И Левка неожиданно отчетливо вспомнил Лариску в подъезде, ее темно-красное платье, взволнованные губы и глаза.

А еще - старенький халатик без пуговиц... И стоптанные тапки...

И неожиданно для себя Левка тихо сказал:

- Пусть все люди будут счастливыми. Я хочу.

И в первый раз не оглянулся после этого с опаской, не вздрогнул: почувствовал, что это-настоящее.

Медленно краснел асфальт. Ничего, ну, ничегошеньки не изменилось. Старик сидел, не меняя позы. И женщина по-прежнему не прятала грудь. Только вдруг она быстро взглянула на Левку и. усмехнувшись, опустила глаза.

Левка вспыхнул. Румянец залил все его лицо. Он вскочил со скамейки в быстро-быстро пошел к выходу. Потом побежал.

Но никто не смотрел на него. Никто даже не замечал, что пять минут назад он стал счастливым.