Артем Белоглазов: Да в полымя

– Не смейте! – завизжала Машка, кидаясь на дежурного врача, но Палыч легонько придержал ее за плечи. Жена билась в руках начальника, как синичка у кошки в лапах. – Не пущу! Не пущу! – кричала, заливаясь слезами.

Евгений Иванович с сомнением глядел на меня, мялся, теребил ворот халата.

– Что, бумагу подписать? Под свою ответственность и так далее? Давайте.

– Олег, вы не понимаете. Нужно строго соблюдать режим, иначе…

– Слушай, дядя! – грубо перебил Андрей. – На Ленинском высотка горит! Там народу – тьма!

Доктор побледнел.

– На Ленинском? Какой дом?!

– Коли ему чего надо. Быстро! – Петр развернул врача и толкнул в коридор. – Бегом!

– Вылазь! Да вылезай же! – звал охрипший от дыма Игорь. Брат под столом плакал и мотал головой, забившись к самой батарее.

– Глупый, нужно спрятаться! Я читал! Нос и рот тряпками обмотать. Ну! Иди сюда! – Игорь махал перед носом карапуза полотенцем, но Лешка только размазывал слезы, часто-часто моргая.

Игорь опустил руки: вытащить брата силком не получится, известно по опыту – уцепится за ножки, да еще брыкаться начнет. Мама и то не всегда могла оторвать Лешку!

– Я маме пожалуюсь! – в отчаянии заорал Игорь. – Она тебя заругает! Понял? И отшлепает. Потому что я старший, и меня надо слушаться.

– Не, не! – Лешка заревел в голос и подполз к брату. – Я буду…

– Так-то, – сказал Игорь, накручивая ему на лицо мокрое полотенце. Получилось неважно – криво-косо, концы болтаются, того и гляди сползет. Зато Лешка успокоился, даже обрадовался чему-то. Уставился на брата, как бы спрашивая: "А дальше?" На светлых ресницах повисли слезинки.

Отведя братишку в ванную и усадив под раковину, Игорь вернулся за покрывалом. В комнате почти ничего не было видно от дыма; мальчишка на ощупь сдернул покрывало с кровати и побежал в ванную. Заперев дверь, сел на корточки и принялся запихивать ткань под низ, затыкая щель. А после – облил водой.

– Ну вот, – Игорь нырнул под раковину, обнял Лешку, притягивая к себе. – Теперь будем ждать маму.

У крыльца, игнорируя правила, ждала "Газель" – автомобиль быстрого реагирования, маневренный, с форсированным движком, самое то для нашей группы. Палыч, видать, нутром чуял – соглашусь, иначе б отправились на машине ГДЗС1. Пока я "в лёжке", отделение выполняет уставные обязанности.

Палыч и Андрей запрыгнули в салон, где сидел Генка; мне помог забраться Петр. Я втиснулся между Палычем и Генкой, одно место напротив пустовало. Костя, водитель и по совместительству медик, включил мигалку и, ударив по газам, выехал со двора. За территорией больницы добавил сирену.

Сердце тяжело ухало, подскакивая литым, резиновым мячиком; колени дрожали. Спокойнее, Олег, нервничать будешь завтра, в койке. Соберись.

Ребята по очереди надевали боёвку. Разумеется, боевую одежду полагается надевать в части, но… запах гари – то еще удовольствие. От него не избавиться: стирай не стирай – пропитывает насквозь.

– А Шурик где?

Андрей с Петром развалились на сидении, насколько позволяло пространство. Обычно они теснились там втроем.

– Да где-то, – зло бормотнул Палыч. – Не о том думаешь. На такую зарплату и я бы ушел!

– Что, правда? – На веснушчатом круглом лице Андрея проступило удивление.

– А вот хрен! – начальник сунул под нос Андрею кулак.

– Шестьсот шестая серия. – Генка катал желваки на скулах. – Пустотные перекрытия… огонь вылезет, где угодно.

– Опять дурость чья-то! – багровея, рявкнул Петр. – Дачники хреновы! Газовые баллоны в квартиры тащат. У него утечка, а он, сука, не чует! Надрался в хлам – и в кровать с сигаретой! А сосед-недоумок бензин в кладовке хранит!

– Заткнитесь все! – не выдержал Палыч.

Спустя две-три минуты машина вырулила на проспект.

– Поднажми, – велел начальник. – Время.

Костя, и до того гнавший не слабо, кивнул, вдавливая педаль до упора. Двигатель взревел не хуже разъяренного тигра, но за воем сирены его почти не было слышно.

Я молчал, копил злость, чувствуя, как отступает проклятая слабость, как в груди ходит туда-сюда поршень сердца: электрический импульс в ткани миокарда, сжатие – систола предсердий, пауза, систола желудочков. Давление возрастает. Открываются клапаны легочного ствола и аорты: выброс крови. И расслабление – диастола.

Выучить новые понятия и термины нетрудно: кроме бесед с врачами заняться в больнице нечем.

Ритм сокращений повышается, увеличиваются сила и частота. Я готовлюсь к встрече с огнем.