Александр Громов - Ребус-фактор

Потом снова случилась заминка – мы ждали нашу одежду, проходящую санобработку, только уже не химией, а излучением, и багаж, подвергающийся досмотру и той же экзекуции. И опять нам было холодно. Двадцать два градуса Цельсия – это что, норма? В гробу я видал такую норму. Что за место эта самая Земля? Я еще не знал ее, но уже сильно недолюбливал, так сказать, на практике. В теории-то я ее с детства не терпел, а теперь подумал: если бы этот мир был не колыбелью человечества, а новооткрытой планетой, то следовало бы назвать ее не Землей, а Гусиной Кожей.

Надо отдать землянам должное, замерзнуть насмерть мы все-таки не успели. Не прошло и часа, как нас выпустили – стучащих зубами, но живых, одетых, с багажом и некоторой суммой в земной валюте на личном счете каждого. Указали нам, куда топать, ну мы и потопали. Непрозрачная дверь по-холопски уехала в сторону – и вот она, Земля!

Площадь. Господи, а народищу!.. Не то гнездо волчьих жуков, не то колония бурых червей, не то наш универ во время приема зачетов. Кишат, снуют, галдят. Встречать нас никого не прислали – много чести, дескать. Знайте, мол, свое место, фермеры, копатели, навозники. Зато к Бобу сейчас же подскочил некий лощеный хмырь и давай трясти ему руку. Ну понятно: персона грата. Деловые партнеры папочки озаботились послать специального холуя встретить драгоценного отпрыска Майлза Залесски. Не нас же. Кому конфетку, кому фантик.

Но Боб – это Боб. Хмырь уже тащит его за руку, а он уперся. Спрашивает:

– А мои друзья?

Хмырь прикидывает количество друзей и начинает Бобу что-то втолковывать – горячо, но тихонько так, чтобы нам слышно не было. Только с Бобом такие штучки не проходят.

– Я поеду со всеми. – И сумку свою у хмыря забрал.

Хмырь в лице изменился, а мы стоим, наслаждаемся сценой. Земля куда опаснее Тверди, потому что народу на ней куда больше, а значит, и полиции больше, и всяких идиотских законов и правил, придуманных, по-моему, специально для того, чтобы честный человек никогда не считал себя в безопасности. Такой персоне, как Роберт Залесски, вестимо, нужна охрана, а как прикажете ее обеспечить, если парень нахватался в своей галактической глухомани всяких предрассудков? Потеет хмырь, однако не отступает от своего, жестикулирует и мягко так, ненавязчиво теснит Боба к аэромобилю.

Но и Боб не лыком шит.

– Мы поедем на поезде, – заявляет он категорично. – Что вы раскудахтались о безопасности? Не желаю слушать, это ваша проблема, а не моя. Делайте свою работу, но только так, чтобы не мешать нам. Где тут станция? Пошли, братва.

Он такой. На Тверди смахивал на землянина, ну а на Земле – твердианин в квадрате. Знай наших!

Хмырь только на секунду растерялся, а потом большую скорость развил. Метнулся к аэромобилю и догнал нас уже в сопровождении двух хмурых типов – охранников, как я понял. Ничего, крепкие ребята, и рефлексы у них, думаю, в порядке, и обучены как надо, а все равно гнильца городская в них чувствуется, да не просто городская, а еще и земная, стало быть, серьезная гниль. С волосатой плесенью. Стрелять они, видите ли, умеют и прикрывать собой – эка невидаль! Да любой наш охотник с фронтира сможет больше, чем они. Дикий кот на вас прыгал, ребята? Плюющая ящерица в глаз целилась? Уносили вы ноги от разъяренного толстопята? Можете прожить неделю без пищи и воды? Нет? Тогда не воображайте, будто что-то умеете.

Настроение мое поднялось еще на градус. Если и солдаты метрополии такие же, то Твердь может добиться независимости. А они не такие же, они хуже. Пошлют против нас войска – отступим на Дикую территорию и там положим всех. Точнее, позволим природе самой расправиться с агрессором и лишь слегка поможем ей. Правда, у метрополии есть еще Специальный корпус, куда, как говорят, берут только тех, кто участвовал в боевых операциях не менее чем на трех планетах, и там, надо думать, вояки что надо. Ну, это мы еще посмотрим…

Мне хотелось посмотреть, вот в чем штука. Я верил, что доживу до дня, когда увижу Специальный корпус в деле. И не верил, что мы не одолеем его хотя бы по методу той курочки, что, как известно, по зернышку клюет. А Твердь нам поможет.

Поезд… ну что поезд? Летит себе по невидимому лучу метрах этак в двухстах над земной поверхностью, и жалко, что не выше, потому что внизу на скорости все так и мелькает, рассмотреть не успеваешь. Только и понятно, что вот это – поле, а это – лес, обширная синева с солнечными бликами – озеро, а вон та пестрая хрень – городок, наверное. Над Ниагарским водопадом промчались секунды за четыре, едва успев осознать, что это действительно водопад, а не дождевальная установка, генерирующая водяную пыль.