Array Журнал «Полдень, XXI век»: Полдень, XXI век. Журнал Бориса Стругацкого. 2010. № 4

Номера нам достались необычные. Чуть не треть каждого занимали скальные выступы, на которые, собственно, и было посажено здание. Это же Алтай, не Европа, где экономят каждую пядь. В холле, кстати, висела еще одна копия уже знакомого нам портрета ископаемой принцессы. «Такой край, — покачал головой Анар. — Шаман мне накамлал, умру на руках этой принцессы». То, что она сама умерла много столетий назад, ничего вроде не меняло.

Обо всем этом я думал ночью.

Вот два хороших человека собираются написать веселую книгу. Вот они берут ноутбуки и выезжают в аэропорт, чтобы лететь в далекий Париж, а оказываются на Чемале. А третий хороший человек Анар мечтает о принцессе (покойной), на руках которой умрет…

Река шумела за окном. От скалы несло мягким холодком, лепешки белых лишайников светились в сумерках, как пролитая сметана. Сон пришел ровный, тихий, только под самое утро — тук, тук — очнулся мобильник. Женский голос, незнакомый, невообразимо далекий, спросил: «Она уже здесь?» Не помню, что мне снилось. Но ответил я вопросом: «Винтовка?» Связь сразу прервалась. Номер не определился, это меня окончательно разбудило.

Накинув халат, вышел на деревянный балкон.

Небо на востоке розовело. Таким я его не видел с весны. Каменноугольная ночь на глазах рассеивалась, обгладывала внизу камни вода, изумрудно-черная в тени, хищно поблескивала под фонарями. Над горами громоздились облака. Они не затягивали небо, как над Новосибирском, белоснежные, медленно плыли на запад. Из открытого окна рядом (номер Алекса) сквозняком выдуло занавеску.

— Хотите добрый совет?

Я обернулся и увидел на мансарде молодого человека лет двадцати пяти. Костюмчик в плохо различимую елочку, глаза синие, такие ничем не пригасишь.

— Включите телевизор, там Буковский!

Я вернулся в номер. Оказывается, зловредные ученые из NASA давно намереваются изменить орбиту Земли, теперь это всем известно. Так комментировал последние известия известный журналюга Буковский. Ученых ребят из NASA беспокоит глобальное потепление. Нас, россиян, например, глобальное потепление тоже беспокоит, но мы ребята ушлые, мы у тех же америкашек купим дешевые кондиционеры и установим в своих уютных землянках, а вот америкашкам все неймется — теперь намереваются изменить орбиту Земли. Сперва довели землян до финансового кризиса, теперь решили тряхнуть покрепче. Мало им Луны. Видно, деньжат не хватает на бонусы мошенникам-банкирам.

Лучшими у Буковского получились первые три некролога.

«…удачливый характер не помешал Игорю Леонидовичу оказаться на борту европейского парома «Сантор», затонувшего той ночью в Ла Манше. Снимки водолазов показали, что судно легло на дно левым бортом и погрузилось в почти десятиметровый слой ила. Когда в борту вырезали первую дыру, с огромным пузырем воздуха выбросило на поверхность тело Игоря Леонидовича…»

«…госпожа Бабурина баллотировалась в депутаты от Лиги тихих, и даже ее помощники не ожидали, что она возглавит стихийную демонстрацию в защиту сексуальных меньшинств Калининского района. Творческий диапазон госпожи Бабуриной слишком быстро заполнил реальную нишу ее нравственного влияния, можно сказать, госпожа Бабурина действительно не знала отдыха. Отсюда ее преждевременная смерть от дизентерии — на почве общего истощения организма, надорванного нервным стрессом и тяжелой, на износ, работой…»

«…холодная логика, острый ум, деловое чутье позволили Ивану Георгиевичу почти три года продержаться в условиях почти полного политического вакуума. И даже потеряв работу, он не упал духом — красил заводские заборы, чинил сапоги, собирал листья в ботсаду на окраине Новосибирска…»

Номер «Ежедневника» с колонками некрологов вышел в воскресенье.

Утром в понедельник Буковский сидел в кабинете главного редактора.

— А вы не преувеличили достоинств Игоря Леонидовича? — голос главного звучал хрипловато, наверное, от скрываемого волнения. — В конце концов, на европейском пароме Игорь Леонидович спасался от российских налоговиков. Не будем скрывать, в России Игоря Леонидовича вспоминают с неприязнью.

— Об усопших только хорошее.

— Ладно. Пусть так. Но с чего вы взяли, что творческий диапазон госпожи Бабуриной слишком быстро заполнил реальную нишу ее нравственного влияния? — голос главного понемногу накалялся. — Откуда вы почерпнули характер ее профзаболеваний? Откуда такое знание холодной логики, острого ума и делового чутья Ивана Георгиевича? Кто мог позволить столь известному человеку чинить сапоги и заниматься сбором листьев в ботсаду на окраине Новосибирска?