Кир Булычев - Перевал

Томас полз вниз, хорошо, что вниз, вниз ползти легче, и только жжет снег - почему-то снег умудряется проникать всюду и очень жжет грудь, а когда кашляешь, кашляешь тихонько, чтобы не разорвать легкие, а кашель накапливается и рвется из груди, и его ничем не удержишь.

Томас полз вниз, волоча за собой веревку, которая казалась ему невероятно тяжелой, свинцовой, веревка разматывалась и волочилась, как змея. Олег забился по-птичьи, стараясь разорвать путы, затылок его колотился о камень, и Томасу физически передавалась боль, владевшая Олегом, владевшая им в кошмаре, но тем не менее реальная, трансформировавшаяся в видение - Олегу в этот момент казалось, что на него упала крыша дома, - до Олега оставалось метров десять, не больше, Томас понимал, что тот его не слышит, не может услышать, но твердил: "Потерпи, я иду", а сам старался поднять голову, чтобы увидеть, не возвращаются ли Марьяна с Диком, но они как назло не возвращались.

Главное - успеть, успеть, прежде чем Олег скатится к обрыву, тогда будет поздно - и поздно будет идти к перевалу, поздно завершать поход, который растянулся на шестнадцать лет. Эти малыши-глупыши не знают, что там, за перевалом, я первым делом отыщу пачку сигарет, пускай они дивятся, бегают, охают, а я усядусь в кресло, в мягкое кресло, и затянусь впервые за эти годы. Марьяшка испугается, почему из меня идет дым, а у меня закружится от первой затяжки голова... Почему у меня сейчас кружится голова? Я же не курю?

Когда Томас дотянулся до Олега, он на несколько секунд потерял сознание - все силы ушли на то, чтобы доползти. Тело, движимое только этим отчаянным желанием, отказалось более подчиняться, как бы выполнив все, на что было способно.

Томаса привел в себя порыв ледяного ветра, принесший заряд снега, а может, невнятный шепот Олега и его хриплое дыхание. Томасу больше всего на свете хотелось закрыть глаза, потому что вот так лежать, ничего не делать, ни о чем не думать - это и было теплой, уютной сказкой, исполнением желаний.

Олег сдвинулся еще на метр, он бился, стараясь освободиться от веревок, отталкивался связанными ногами от глыбы. Томас подтянул к себе веревку, стараясь сообразить, как ему примотать Олега надежнее к скале, и никак не мог понять, как это делается, а потом оказалось, что рука его пуста - веревку он выпустил, ее конец, свернутый кольцом, остался в нескольких метрах сзади, и вернуться к нему не было сил. Томас подтянулся, чтобы уцепиться за ноги Олега, но тот сильно дернулся и отбросил Томаса, тело которого не почувствовало боли.

Томас понял, что так ему Олега не удержать, и что Олег будет вырываться и дальше, и что Олег, даже связанный, куда сильнее Томаса, и потому Томас возобновил свое медленное путешествие к обрыву, чтобы оказаться между ним и Олегом, превратиться в барьер, в препятствие, в неподвижную колоду. Томасу казалось, что он ползет несколько часов, и он умолял, уговаривал Олега потерпеть, полежать спокойно, и все же, когда ему удалось наконец доползти до узкой полки, отделявшей Олега от обрыва, Олег сполз уже так низко, что Томасу буквально пришлось протискиваться между телом Олега и острыми камнями на краю.

И, наверное, Томасу удалось бы откатить, оттащить Олега обратно, наверх, хотя бы на несколько метров, к безопасности, если бы сам он мог удержаться за зыбкий край сознания и не решил бы передохнуть несколько секунд, прежде чем приниматься за сизифов труд...

Марьяна прибежала к лагерю, запыхавшись. Ей казалось, что она отсутствовала несколько минут, на самом деле ее не было больше часа. Она бежала прямо к палатке, и потому не сразу поняла, что произошло. Она увидела только, что лагерь пуст, и сначала даже откинула край палатки, решив, что Томас с Олегом прячутся там от снега, хотя палатка лежала плоско на земле и спрятаться под ней никто бы не мог.

Марьяна в растерянности оглянулась и увидела след в снегу, который уходил вниз к скале, след такой, будто кто-то тащил по снегу тяжелый груз, и ей сразу почудилась страшная картина, как то животное, которому принадлежали круглые, как от бочки, следы, тащит обоих мужчин, и виновата в этом только она, потому что побежала спасать козу и забыла о людях, о больных людях в снежной пустыне, чего делать нельзя, нельзя. И все получилось ужасно и глупо, потому что она не догнала Дика и не нашла козу, а оставшись одна среди скал, испугалась, что не найдет пути к лагерю, испугалась, за Томаса с Олегом, которые беспомощны, побежала обратно и вот опоздала.