Сергей Слюсаренко - Ночь человека

Вот и затеял народ Разведки, много событий назад, гонки в этих тоннелях. Оказалось, что простой прямоточный движок позволяет катить в этом тоннеле и производить странные пространственно-временные преобразования. Если разогнаться как следует — можно выскочить намного впереди соперника, в другом месте тоннеля. Но задача соперника — не дать разогнаться, а сделать это самому. Некоторые особо сумасбродные говорили о том, что все тоннели идут рядом и гонки — это просто обгоны друг друга по параллельным тоннелям. Но пилот болида этого не ощущал, а всего лишь, выжав газ до упора — выскакивал впереди. И потом также оставался сзади. Все это и было гонкой — безумным спортом сотрудников Разведки. Но пока я просто пришел к своему другу Джованни.

Никто не знал, откуда взялся Джованни. Был он тут всегда. И всегда чинил, красил и приводил в порядок болиды к гонкам. Он не был бог весть каким механиком, он был мастером по кузовам. Да в болиде особенно и чинить было нечего. Движок — циклопический примус, как правило, ворованный с боевых истребителей начала двадцать первого века, и кузов. Кузов был гордостью участника гонок. Где кто их добывал для себя — тайна. Я свой выменял у Ларина за ящик нормандских устриц много лет назад. Устрицы были свежие, уложенные в изготовленном из щепы ящичке слоями и проложены водорослями. На ящике была выжжена надпись — кто их поймал и дата — «1815 год». В общем, экологически чистый продукт. Ларин заказал их мне заранее. Его болид (Ларин не умел ездить даже на велосипеде) был стар, мят и беспомощно лежал на брюхе в дальних закоулках гаража Джованни. Но был он сделан по чьему-то заказу у Бертони, и когда я сообщил Джованни, что буду на нем ездить, то вызвал бурю восторгов.

Поковырявшись пару дней с движком, я выкатил это антикварное чудо на асфальтную площадку у гаража. Гараж находился в самом тылу оранжереи восточного ландшафта. Умники говорили — чтобы перебить вонь сакур. В общем, движок завелся с пол-оборота. Меня спасло то, что до стены гаража болид не смог разогнаться как следует. Всего лишь, чтобы расквасить его перёд в жутковатого вида лепешку. От обиды за себя и аппарат я чуть было не расплакался. Но когда я заявил, что хочу его починить, Джованни страшно зауважал меня во второй раз. И согласился руководить работами (читай чинить с моей помощью).

Было это в тот короткий период, когда я застрял в Службе между двумя заданиями без отправки в спящий режим. Несколько коротких недель я кромсал мятое железо, вытягивал его гидролебедкой, потом варил, потом клепал и опять варил, грел и стучал молотком. Потом Джованни лично красил его кузов волшебной краской РРР. Потом бегал в истерике и орал: «Porca, porca, porca!! Porca merdaca!», когда капля воды, упавшая с крыши оранжереи, убила его ювелирную покраску. Потом мы выкатили это все из гаража. И тут стало ясно, почему Джованни согласился восстанавливать эту тарантайку. В чистой, снежной белизны машине угадывался силуэт птицы. Те неприметные изгибы, которые мог создать только великий художник, неважно, что он рисовал — машину или мадонну. Я, увидев впервые в первозданном виде болид, понял — он всегда будет первым. С Джованни мы стали друзьями. И хоть в гонках я участвовал редко и совсем непонятно, как это соизмерялось с жизнью Джованни, всегда мой болид был готов на все «пять». Надо было только прийти к Джованни и спросить — «Как дела? Come stai?»

Вот и сегодня я пошел к Джованни. Ведь гонки скоро. Еще издали я понял, что у Джованни новая идея-фикс. Посреди гаражного двора стояло странное сооружение, вроде и похожее на передвижное средство, но уж больно авангардистское. C радостными воплями, яростно сверкая лысиной в лучах осветительных ламп, из недр гаража выскочил Джованни. Был он, как всегда, в жуткого вида болоньевой куртке на синтепоне. Сколько аппаратов и механизмов она пережила? Вся в краске, с дырками от сварочных брызг, она ухитрялась сохранять оттенки изначального красного цвета. В правой руке Джованни держал маленький гаечный ключ.

После объятий, целования воздуха за ухом, расспросов «что и как» и всяких «а правда, что…» Джованни стал рассказывать главную новость. Он восстанавливает знаменитую 2CV! На мой вопрос, где он её взял, Джованни стал что-то рассказывать про родственников в Бари, про знакомого дона Пижини и что главное — иметь друзей на родине… Надо сказать, что Джованни попал к нам в Службу из Италии примерно четырнадцатого века. Причем, что никто не знает, зачем. И как его знакомые на родине могли помочь с такой рухлядью? Потом он посвятил меня в свои великие планы. Он залатает днище, сделает кожаный салон, и что уже заказал (где???) новые, аутентичные бирки, и что ему обещали разрешить ездить потом на этой штуке по одной из оранжерей. При изложении планов этих громадья Джованни весь светился.