Владимир Голубев: Гол престижа

- Погодите, Фрэнк. Я же не отказываюсь. Но это так надолго, что...

- Майкл, это долго для людей. Для вас время не имеет значения. Вы просто еще не привыкли. И еще. Поскольку ваши возможности людям недоступны, то и задание в любом случае будет совершенно необычным. Наша организация не занимается тем, что могут сделать люди. С помощью Элэмов мы добьемся прорыва в науке и технологии.

- Хорошо. Расскажите подробнее.

- Вы, конечно, слышали о так называемом вакуумном двигателе?

- Что-то такое было, но, кажется, там ничего не получилось?

- После первого успешного испытания работы были засекречены по соображениям коммерческой безопасности, а в СМИ были запущена дезинформация о неудачах и сворачивании финансирования. На самом деле двигатель доводился, и сейчас, последний его вариант, способен массе в восемьсот фунтов придать ускорение до двух "ж" и поддерживать его, теоретически, неопределенно долго. Реально возможно достижение десяти процентов скорости света. Ваш вес, вместе с оборудованием, около ста фунтов. Сам двигатель - двести, остальная масса распределится на корпус, научную аппаратуру и вспомогательное оборудование. Полет в одну сторону, считая время на разгон и торможение, займет примерно пятьдесят лет. Учтите, Майкл, я вам даю закрытую информацию, не получив еще формального согласия.

- У меня ведь нет возможности ее разгласить, правда?

- Майкл, ну что вы...

- Хорошо. Я официально согласен. Где расписаться? Шучу.

- Достаточно ваших слов. Если что-то непонятно, спрашивайте.

- Вы забыли про массу топлива.

- Двигатель не требует горючего. Вы знакомы с квантовой физикой?

- Что-то мельком проходили на втором курсе.

- Я тоже не специалист, к тому же секретность сохраняется.

Общий принцип таков: Вакуум, по современным понятиям, можно рассматривать, как состояние материи с нулевой энергией. Двигатель создает "пузырь" другого вакуума. Со своей нулевой энергией. Разность нулевых энергий и двигает аппарат. Причем разность может быть как со знаком "плюс", так и со знаком "минус". Это означает, что аппарат может как отталкиваться от пространства, так и втягиваться в него. Очень удобно для разгона и торможения. Вас научат с ним обращаться, ремонта он не требует, и на этом пока с ним закончим. Далее. Программа полета такова. Как я уже сказал, пятьдесят лет туда, там выполняете программу исследований "минимум" и, если получится, еще программу "максимум". Это займет полгода. Потом назад. Еще пятьдесят. Всего сто лет. Знайте, что главная ваша задача - вернуться живым. Можете в любой момент прервать миссию и возвращаться.

- А что я буду делать столько времени?

- В основном спать. Для вас анабиоз вполне реален. Весь полет разбит на десять промежутков по пять лет. Между ними будут ваши вахты. По двое суток. Во время вахт вы проверяете исправность систем, ведете астрономические наблюдения. Записываете впечатления. Восемнадцать суток бодрствования "туда". Полгода там. Восемнадцать обратно. Семь, ну, восемь месяцев жизни в реальном времени.

- Не так уж много.

- Мы надеемся на вас, Майкл.

- Фрэнк, а вы? Стас? Когда я вернусь...

- Нас уже не будет. Ну и что? Мы проживем свою, человеческую жизнь. Вас встретят другие люди.

Подготовка продолжалась. За четыре месяца Майкл усвоил столько информации, что человеку понадобилось бы все четыре года. Многое запоминать было не надо, ибо базы данных всегда "под рукой".

И вот настал день. ЛМ, лишенный акустических ушей и вестибулярного аппарата, поместили в центр загруженного аппаратурой пятиметрового титанового цилиндра. Укрепили внутри крошечный микрофон для контроля герметичности. Задвинули, а затем заварили круглую переднюю крышку. Теперь её откроют только через сто лет. Через специальный патрубок накачали внутрь осушенный гелий. Это искусственная атмосфера корабля. Трое суток продолжался контроль герметичности с помощью манометра, и микрофона, ибо вытекающий через микрощель газ обязательно издает звук. Майкл, по рекомендации ЦУПа, "отключил" себя на время предстартовой подготовки, вывода на орбиту обычным носителем с космодрома Куру, ибо в это время делать ему было нечего, его "глаза"-телескопы не работали, а лишние волнения ни к чему. Зато, уже на орбите, он был просто поражен красотой и величием медленно вращающейся Земли, её океанами, облаками и воронками циклонов. Ночная сторона оживлена сиянием больших городов, которых оказалось меньше, чем ожидал Майкл. Луна показала свой щербатый серп. Прощай, подумал он. Я отдал тебе полжизни, теперь ухожу к другой любви - Проксиме. Прости меня. Даст бог, вернусь. Цилиндр медленно поворачивался, чтобы избежать одностороннего нагрева Солнцем и связанных с этим нежелательных тепловых деформаций. Датчики на корпусе корабля передавали сигналы Майклу; ему казалось, что он подставляет Солнцу по очереди живот, бок, спину, другой бок, живот... Тепло приятно расслабляло и вызывало смутные ассоциации с прежней, ушедшей навсегда, человеческой жизнью.