Вероника Кузнецова - Дневник штурмана

Как бы то ни было, я испытала удовольствие, когда мистер Форстер оставил меня одну, а сам отправился завтракать. Почувствовав себя на свободе, я прежде всего очень внимательно огляделась вокруг и своими глазами, а не глазами первого штурмана увидела окружающие предметы. Что ж, сразу можно было сказать, что зрелище впечатляло. Прежде всего, это был не наш грузовик, выполняющий бог весть какие по своему разнообразию функции, а исследовательский корабль новейшей конструкции, предназначенный для дальних межзвёздных перелётов, следовательно рубка здесь была несравнимо больше и позволяла иметь перед глазами все необходимые приборы, заполнявшие все стены сверху донизу. Потом надо отметить стиль. У нас, к сожалению, приборы от разных заводов и, не говоря уж о внешнем оформлении, даже покрашены разной эмалью. Здесь же дизайнеры приложили немало стараний, и тёплый насыщенный серый цвет выступающих стенок приборов и окантовок переходил в светло-серый цвет панелей, расчерченных указателями и оживлённых экранами. Белый потолок и серый пол дополняли композицию и создавали впечатление простора. Если честно говорить, пока я смотрела на окружающий меня мир глазами художника, разноцветное мигание лампочек, усеивающих панели, казалось праздничной иллюминацией, и лишь потом я осознала, что даже цвета лампочек подобраны очень тщательно и для зрительного восприятия и для работы с приборами. Каждый цвет соответствовал определённому назначению, а сочетание этих цветов позволяло человеку с плохо развитым чувством цвета легко ориентироваться среди мигания или ровного горения лампочек, но и не резало глаз чрезмерными контрастами.

Размеры помещения позволяли не скупиться на столы, которые тянулись вдоль стен, составляя как бы одно целое с приборами. Столов было несколько, но разве могла я предположить, что один из них сулит мне такую радость? Если бы у меня хватило сообразительности прежде всего обратить внимание на обстановку, а не на людей, я с большей терпимостью отнеслась бы к бездушной холодности мистера Уэнрайта и к высокомерной манере разговаривать мистера Форстера. Сейчас, когда я была в рубке одна, зная, что все прочие завтракают в столовой и не могут помешать мне поближе познакомиться с этим очаровательным существом, неприятные моменты начала моего первого дня потеряли всякое значение.

Собственно, это был графин для воды из полупрозрачного фарфора. Наверное, если бы туда налили яркий сок, то он хорошо выделялся бы сквозь молочную белизну, но там была обычная вода, так что её уровень был едва различим. По стенкам графина очень искусно и изящно вились выпуклые лианы с эффектными рассечёнными золотисто-зеленоватыми листьями. Закрывался графин крышкой с шишечкой в виде какого-то тропического плода со свешивающимся лианообразным хвостиком. Красивый графин, ничего не скажешь, но главное в нём — ручка. Эта ручка — не ручка, а чудесная обезьянка, которая карабкается наверх, к экзотическому плоду. Когда берёшь графин за ручку, то из кулака высовывается лишь головка обезьянки с милым наивным выражением мордочки. Я повернула крышку графина так, чтобы ясно было, что обезьянка хочет схватиться за лиану, а не собирается скользить лапками по гладкой поверхности крышки. Получалось, что действия зверька очень разумны, а его чуть повёрнутая мордочка смотрит доверчиво, не подозревая вас в воровских намерениях. Ну разве не блекнут перед таким чудом природы и искусства отвратительные характеры командира и первого штурмана? К графину прилагались четыре матовых стакана с лианами, но без обезьянок.

Развернув графин таким образом, чтобы обезьянка смотрела на меня, я прикинула, как лучше приступить к работе. "Крутые виражи" я избрала темой своей диссертации и не без гордости сознаю, что мне удалось добиться потрясающих результатов как в экономии энергии, так и в пересмотре привычных режимов скоростей. Мой метод показался слишком невероятным и его вводят у себя на кораблях немногие командиры да и то весьма осторожно. Постепенно он прижился, но пока, за два года существования, широкого применения не получил, потому что ортодоксально настроенные личности, не отрицая достоинств моего изобретения, предпочитают пользоваться досконально изученными и хорошо опробованными, хотя и не столь ошеломляющими методами. Ох, до чего же трудно внедряется в жизнь что-то кардинально новое!

Я знала, что уязвимость моего метода именно в его малой опробованности, но я решила рискнуть. Если мистер Форстер забракует мою работу, то я сумею очень быстро сделать новый расчёт и впредь буду продолжать свою временную службу старательно, исполнительно, но без инициативы, однако сейчас я не могла отказаться от демонстрации своего изобретения. Ну, а если работа является предметом гордости, то она доставляет наслаждение. Я неплохо поработала, временами переглядываясь с обезьянкой, пока не пришёл мистер Форстер и не отослал меня завтракать, прося не задерживаться. За то, что он не забыл про меня, я ему почти простила его начальственный тон. В конце концов, не тон важен, а поступки.