Николай Леонов - Искатель. 1967. Выпуск №1

— Кто? Я? Ну… — Но, не успев отшутиться, Волошин махнул рукой и поспешил на палубу «побеседовать с Нептуном», как это деликатно называлось.

Вечером в каюте он лежал бледный и молчаливый. Но отдохнуть ему не удалось.

Ночью Волошина вызвали в локаторную. Связь с угрями прервалась!

«Богатырь» остановился, сразу сделавшись игрушкой разбушевавшегося моря, Теперь судно валяло с волны на волну в полном беспорядке. Порой крен достигал градусов сорока, так что с пола вдруг швыряло на переборку каюты, словно «Богатырь» собирался перевернуться. Никому уже было не до сна.

Потом мы начали описывать самым малым ходом большие круги в штормовом море. Локаторы прослушивали всю толщу воды, но никак не удавалось уловить ни одного сигнала от исчезнувших неведомо куда угрей.

К исходу третьего дня шторм утих. Однако пропавшие угри по-прежнему не подавали никаких сигналов. Волошин с Еленой Павловной отправились искать их на мезоскафе. Продолжал поиски и «Богатырь», часто меняя галсы.

Но лишь еще через два дня удалось уловить сигналы — сначала один, потом второй, а затем даже целой небольшой стайки угрей, плывших в глубине вместе.

Но это оказались «местные» угри, отловленные в речках Черного и Азовского морей. Ни один угорь из тех, что мы с таким трудом ловили в дождливую, ветреную ночь, а потом везли с почетом на самолете, сигналов не подавал. Они пропали бесследно в глубинах моря.

Научные споры разгорелись с новой силой. Было непонятно, случайно ли пропали именно балтийские угри или закономерно сбились с незнакомого пути, плывя по нему впервые?

— Опровергает ли их исчезновение вашу магнитную гипотезу? — спросил я у Елены Павловны.

— Не знаю, — жалобно ответила она. — Понимаете, во время шторма приборы отметили сильную магнитную бурю, даже радиосвязь временами прерывалась. Может, именно она сбила угрей с правильного курса — ив первую очередь балтийских, привыкших к иным природным условиям…

— Но тогда это подтверждает вашу гипотезу.

— Не знаю! — повторила она, пожимая плечами. — Дело в том, что местные угри, с которыми удалось восстановить теперь контакт, плывут на такой глубине, где их в самом деле может нести к Гибралтару мощное течение.

Она ушла к себе в лабораторию, а я остался в недоумении стоять посреди палубы. В самом деле, как же разобраться, что за таинственный компас ведет угрей в морских глубинах? Если бы можно было расспросить их самих…

Вечером для обсуждения срочных научных вопросов собрался расширенный Ученый совет. Но мне Логинов присутствовать на нем не разрешил.

— Вы будете мешать, — сказал он.

— Чем?! Я пристроюсь где-нибудь в уголке и буду сидеть тише мыши.

— Вы можете засмеяться или просто у вас вырвется какая-нибудь сбивающая реплика, — неожиданно сказал Логинов.

Я вытаращил глаза:

— Неужели на ваших заседаниях бывает так смешно?!

— Человеку постороннему они могут показаться… несколько странными. Дело в том, что мы иногда проводим обсуждения по особому методу. У психологов он называется «методом мозговой атаки».

— Тем интереснее побывать на таком заседании! А в чем заключается этот метод?

— Прежде всего на таком обсуждении дается полная свобода для фантазии всех присутствующих, чтобы никто не стеснялся высказываться. В группу фантазеров мы стремимся даже подбирать людей, близких по темпераменту. Председатель — главный фантазер — очень кратко и по возможности в увлекательной форме ставит на обсуждение наболевшую проблему. Потом по очереди высказываются все желающие. Любые предложения, максимум в двух фразах…

— Даже самые бредовые?

— Даже. Категорически запрещается при этом смеяться, подавать реплики или делать замечания. Полная свобода «озарениям» и фантазии! Важно освободить мышление каждого от общепринятых догм, в этом весь фокус…

— Но ведь они такого напредлагают! — вырвалось у меня.

— На прошлом заседании, перед выходом в море, было за пятнадцать минут внесено шестьдесят одно предложение. Одно из них можно было внедрять немедленно, несколько нуждались в небольшой проверке, два или три требовали более длительного изучения, и лишь немногие не имели совсем никакой ценности — их внесли просто от хорошего настроения. Ка, к вы считаете: экономичен этот метод или нет?

Такая конференция длится недолго, не больше часа, а то все устают и начинают нести чепуху, — продолжал, поглядывая на меня по привычке исподлобья, Логинов. — Все записывается на магнитофон, потом стенографируется. И эта стенограмма передается на обсуждение уже другой группе — критической. Тут уж я добиваюсь, чтобы каждое предложение было оценено беспощадно, рассмотрено трезво и деловито со всех сторон — никаких фантазий.