Игорь Росоховатский: Пусть сеятель знает [журнальный вариант]

В каюте потух свет. На экране замелькали колонки цифр.

- Как видите, Сильвестров прав, и Никифору Арсентьевичу придется с этим примириться,- подытожил Слава, когда демонстрация данных окончилась.

- Отнюдь нет, - возразил Тукало, быстро вскакивая со стула. - Хоть вы и свято храните «верность битому Сильвестрову, проблема не решается так, как вам хочется!

Тукало забегал взад-вперед, выставив круглый живот.

- Да, всем теперь известно, что человечеству- хочет оно того или не хочет - придется привыкать к необычной пище. Сегодня мы даем планктонные пастбища рыбе, моллюскам, чтобы затем питаться ими. Но нам предстоит самим -ластись на планктоне - и это совсем не плохо. Наоборот, это экономично, и вкусно. Процесс уже начался. Первые плавучие фабрики, эти механические «киты», заменившие живых, перерабатывают планктон, приготовляя из него настоящие деликатесы…

Слава попытался было заметить, что Тукало увлекся вступлением и пора переходить к деловой части, но ему не удалось вставить ни слова. Если уж Никифор Арсентьевич садился на своего конька, то немедленно пускал его в галоп.

- Не подлежит сомнению, что уже сегодня нужно думать о том, как повысить урожаи планктона. Но, юный друг мой, облучение планктона с помощью изотопов, предложенное Сильвестровым, глубоко ошибочный путь. Воздействуя радиацией, мы выведем новые сорта с пониженным содержанием белка. Кормовой массы будет больше, а ее питательность понизится. К тому же существует опасность радиоактивного заражения массы, как это вы только что убедительно показали…

Тукало сделал глубокий вдох и почти выкрикнул:

Этого вы хотите?! А ведь достаточно применить те же высокие энергии для перемешивания вод, поднять на поверхность воду с глубин в триста - пятьсот метров, где так много питательных веществ,- и проблема решена. Небывалые урожаи планктона, обилие рыбы, морских животных…

- Но механизмы для перемешивания вод будут созданы еще не завтра,- наконец-то бросился в атаку Слава,- а метод Сильвестрова применим уже сегодня. Допустимые дозы облучения можно определить так, чтобы не повредить людям и в то же время ускорить размножение планктона, его «цветение»…

И вдруг Валерий вспомнил. Ну, конечно: цветение! Он же сам готовил в номер газеты материал зарубежного корреспондента. Цветение воды, непонятная вспышка размножения планктона, убивает драгоценные жемчужные устрицы в Японии. Это бедствие известно давно. Древние писания говорят, что вода в Ниле иногда приобретала цвет крови, и тогда погибали животные, испившие ее. Но если это так… Выходит, и аквалангисты, и рыба погибли потому, что… Мысль была невероятно простой и поэтому настораживала, она была слишком легкой разгадкой тайны бухты. Неужели же он догадался о том, что не могли понять ученые, специалисты?

- Простите,- сказал он, слегка заикаясь.- Все же я должен сказать…

К нему обернулись. Слава - с досадой: дескать, молчал бы, не то сейчас брякнешь лишнее, а мне потом отдуваться; Тукало - с откровенным изумлением перед журналистской наглостью, остальные - с удивлением. Но Валерий все же заговорил:

- Когда-то я готовил статью одного иностранца о том, что цветущий планктон убивает животных… На калифорнийском побережье умирали люди, те, кто употреблял в пищу отравленные ракушки… Я хорошо помню статью, честное слово…

- Черт возьми! - закричал Тукало.- А ведь он прав! Жгутиковые способны вырабатывать смертельный алкалоид. Этот ваш контейнер,- он сделал ударение на слове «ваш», хотя контейнер не был ни лично Славиным, ни вообще экспедиционным имуществом,- вызвал цветение планктона, «красную чуму». Вот что хотите вы вкупе с Сильвестровым преподнести людям!

Слава подбежал к Валерию, обнял его, просиял, потом нахмурился и наконец высказал вывод, уже сделанный мысленно журналистом:

- Возможно, именно поэтому погибли и аквалангисты, и рыба. Необходимо провести дополнительное исследование воды в бухте.

Он смотрел на Валерия и думал: «Это похоже на фокусировку луча: чем он уже, тем все более мелкие камушки, песчинки освещает на пути, но оставляет в темноте скалу, если она высится немного в стороне. Процесс закономерен. Мы уходим в глубину, сужая пространство для поиска. Но вот к чему это приводит. Два человека глядят в окуляры микроскопов и спорят о том, являются ли песчинки частицами скалы, а третий без микроскопа видит всю скалу. Он, дилетант, делает открытие именно потому, что не углубился, не потонул в море сведений. Широты взгляда - вот чего нам не хватает…»