Татьяна Грай - Сайт фараона

- Что это? - почему-то шепотом спросил Максим.

- Дача князей Троицких, - негромко ответила Елизавета Вторая, останавливая синее чудище. - Мы сейчас едем через их лесные угодья... когда-то здесь все было иначе.

- Да уж, не сомневаюсь, - буркнул он. - До чего же красивый дом!

Лиза-дубль кивнула.

- Да, я не знаю, кто его строил, но очень похоже на Растрелли. Впрочем, слишком изысканно для него. Его стиль все-таки чуть-чуть тяжеловат.

- Не помню, - сказал Максим. - Да и неважно это. Но почему все так разбито?

- Здесь много-много лет подряд размещался интернат для умственно неполноценных, - объяснила Лиза-дубль. - Ну, а потом его перевели поближе к городу... когда не нужно стало скрывать от всего мира, сколько у нас идиотов.

- Удивительно, что местные не растащили дом по кирпичику, - покачал головой Максим. - На печки да на сараюшки.

- Местные к этому дому и близко не подойдут, - серьезно сказала Елизавета Вторая. - Боятся. Говорят, управляющий имением до сих пор тут бродит, за порядком присматривает. Но с дураками и он не мог справиться. Однако весь персонал тут был привозной. Издалека. И подолгу никто не задерживался.

Максим повернулся и всмотрелся в точеный профиль Лизы-дубль. Похоже, она не шутила. Управляющий имением... недурно. Остается надеяться, что он не выскажет недовольства появлением на вверенной ему территории постороннего танка.

- Ладно, - встряхнулась Елизавета Вторая. - Едем дальше. - Она тронула машину с места, бормоча: - Едем дальше, видим мост, на мосту ворона сохнет, взял ворону я за хвост, положил ее под мост, пусть ворона мокнет... едем дальше, видим мост, под мостом ворона мокнет, взял ворону я за хвост, положил ее на мост, пусть ворона сохнет... едем дальше...

Максим вслушивался в бесконечную бессмысленную бормоталку, и ему казалось, что Лиза-дубль читает некое специальное заклинание, предназначенное для бестелесного управляющего... ну, чтобы он не препятствовал синему чудищу...

Они объехали поляну по самому краю, держась как можно дальше от голубого дворца, и снова углубились в сырую чащу. И тут Максим заметил, что теперь вокруг них не дикий лес, а старый запущенный сад, заросший, одичавший, превратившийся в непролазные джунгли. Он удивленно смотрел в окно, не веря собственным глазам. Разве может быть такое? Разве груши и сливы могут разрастись до такой степени? Ведь это же культурные, избалованные деревья, им бы следовало давным-давно погибнуть... ну, разве что покойный управляющий поддерживает в них жизнь... А там - гигантский малинник, а там, похоже, смородина... кусты, правда, двухметровой высоты, но листья похожи на смородиновые... и все густо заплетено диким виноградом.

Дорога снова пошла под уклон и через несколько минут привела их к очередному оврагу, по другую сторону которого, как с облегчением увидел Максим, рос уже самый обыкновенный лес, к тому же за неширокой полосой берез и осин виднелись строевые сосны, взбирающиеся на склон... а значит, и сырости конец наконец. Он усмехнулся, мысленно скорректировал фразу: и сырость наконец-то исчезнет... и рассмеялся вслух.

- Что? - спросили Елизавета Вторая.

- Да так... журналистские привычки срабатывают, - ответил он. - Даже в мыслях повтора слов не терплю.

- А... Ты вот что, дорогой, подумай-ка о более насущном. Мост впереди.

- И что? Тоже негодный?

- Годный-то он годный... только мы на чужой территории. Держи шар покрепче и вспоминай о хорошем и добром.

Озадаченно глянув на Лизу-дубль, Максим тем не менее подчинился приказу, не задавая вопросов. На то и генерал, чтобы знать стратегическую обстановку в целом... Он сжал граненый шар в ладонях и стал вспоминать фантастическую Лизу и ту странную женщину, которая подарила девочке шар... с которым почему-то нельзя было фотографироваться... и невероятную старуху, чудесную и обаятельную, хотя и резковатую иной раз... и гениальную балерину - безумную Настасью... и тут он сообразил, что все его воспоминания и мысли касаются только нового периода жизни... ну да, ведь то, что он уже знал о жизни прежней, не особо радовало... а думать велено о хорошем. Розовый особнячок, в котором невероятная старуха была счастлива... толстый Петя, смешной кариатид... милый извилистый город, лишенный военной прямолинейности и однозначности... прекрасный голубой дворец, возможно, построенный самим великим Растрелли... и вообще жизнь - замечательная штука. Даже когда она кончается и полностью износившееся тело распадается на первичные элементы. Потому что тогда начинается новый этап жизни сознания...